10.08. Как всегда, вышли в половине десятого. Спустились с седловины и по простому снежному склону (примерно 300) через двадцать минут поднялись на перевал Дарвазский (3Б, 5350 м). Надели сбрую и начали спуск по перилам на ледовом склоне. Прямо вниз повесили 280 м перил. Затем пошли с одновременной страховкой. Потом повесили налево в кулуар еще 120 м. перил. Затем опять с одновременной страховкой в два часа спустились на ледник. Высота 4670 м. Дальше вниз по леднику левым краем без связок. В девять вечера пришли к заброске на Ванч-Даре. Высота 3450 м. Денёк получился напряжённый - почти два километра сброса высоты.
11.08. Дневка. Разбираем заброску, отъедаемся.
12.08. Долго собирались, распихивая прибавившийся груз. Вышли только в полдень. Идём по тропе, петляющей по покровной морене ледника. Миновали ледник Шокальского и вышли на полосу белого льда и продолжали идти по ней до конца. Затем свернули в левый карман Гармо, в котором тоже тропа. Поднялись до ледника Вавилова, пересекли его, и в четыре остановились на ночевку на правом сурке. Высота 3820 м.
13.08. Вышли с правого сурка ледника Вавилова в десять. По несложному рельефу поднялись на верхнее плато ледника Липского в шесть. Встали на ночёвку. Погода наладилась, а днём были тучи. Высота 4600 м.
14.08. Погода отличная. Вышли в восемь. По плато подошли под перевальный взлёт и начали подъём по кулуару. Снег очень глубокий и с трещинами. В два дня поднялись под перевал Гандо (3Б, 5400 м.), с которого в нашу сторону свисал карниз. С седловины за нами наблюдали люди в касках. По громкой связи выяснили, что это группа харьковчан под руководством Юры Голубова. Мы уже делали с ним взаимопересекающиеся маршруты в 78 и 80 годах для подстраховки. Но чтобы вот так одновременно вылезти на троечный перевал с разных сторон, да ещё не сговариваясь на каком - такое с нами случилось впервые!
Они сбросили нам верёвку для подъёма. Хитрый полез проверять, но из под такого козырька вылезти было тяжеловато, и харьковчане стали прорубать его. Эмилю пришлось спрятаться от летящих на него комьев снега.
После этого я поднялся на жумаре без рюкзака. Следом стали подниматься и остальные, а рюкзаки вытягивали.
Алик решил повыёживаться и полез с рюкзаком. Насколько ему было тяжело, мы узнали уже на перевале, услышав его многоэтажное жужжание.
За всей этой вознёй со скепсисом наблюдал Боня.
В 15-00 все наши поднялись на перевал Гандо и началось братание с харьковчанами.
Жаль, что нам всем ещё спускаться, а то можно было бы и шайбу вбросить, и о футболе поспорить.
Юра Голубов связал несколько верёвок и по ним стала спускаться его группа. В какой-то момент верёвка подрезала карниз,, который на них и ёкнулся. Малость побило жену Юрки - Светку Голубову. Когда их команда спустилась до конца верёвок, Ганс с Хитрым сбросили их вниз. В четыре часа мы пошли в связках с одновременной страховкой траверсом гребня на север. В пять спустились на плато между двумя отрогами и встали на ночёвку. Высота 5350 м.
15.08. В без четверти одиннадцать вышли. На очередном перекуре проверяю свой пульс - всё-таки идти на 6,5 тысяч, хоть и есть две ночёвки на 5350. Пульс нормальный - 160. Но каждый километровый порог характеризуется своими особыми ощущениями. Вспомнил, как в 78-м я пускал слюни на ночёвке 6000 под перевалом Омара Хайяма. Сейчас наверху, наверное, будет то же самое.
По несложным склонам в два дня подошли под перевал и встали в ледовой яме на перекус в 30 метрах ниже него, так как на гребне страшный ветер в харю. Сходили на гребень, и один взгляд вниз расставил все точки над И. Похуже чем Дарвазская стена – и лететь дальше и мучаться дольше. Решили воспользоваться запасным вариантом и пойти траверсом пика Абалакова. Кажется, я полностью восстановился, но время покажет.
В три дня надели пуховые костюмы и пошли без связок. Гребень вызывал мандраж – я такого ещё не видел! Высотный снег, как пух, который не оставляет шансов на битьё нормальных ступеней. Склон крутой и карнизы свисают направо. Идём траверсом на четыре такта (не путайте с тремя тактами), забиваем ноги и руки как можно глубже в склон, а ледоруб болтается на темляке. Связки здесь бесполезны, так как в случае срыва одного, он утянет за собой и остальных. Страховку организовать невозможно - ледоруб не удержит, а до льда не докопаться. С дрожью в теле и на сванской страховке мы прошли этот траверс. Повезло, что он оказался не длинным – всего метров 200-ти. В четыре часа надели кошки и полезли выше. Повесили 120 метров перил на 45-ти градусном льду. В шесть вечера вылезли на первую подушку и встали на ночёвку. Высота 5800 м. Всю ночь шёл снег. Кажется, я полностью восстановился: покурил, выпить захотелось, ну а с остальным придётся подождать…
16.08. С утра сильный ветер заметает снег в палатки, но светит солнце. В половине двенадцатого собрались и пошли на гребень.
Я рубил ступени метров 50. Сделали попытку влезть на Пик Абалакова, но погода настолько испортилась, что повернули вниз. В четыре часа начали ставить лагерь на второй подушке. Сильный ветер и все время идет снег. Что нас ждёт на пике Абалакова? Лавины? Как спускаться?
17.08. Утром собрались и пошли вверх.
Подъём по снежному склону на пик Абалакова.
Я на пике Абалакова. Сзади пик Москва. Ледоруб уже хромированный и с приваренным клювиком с загибом вниз. Жаль, что не встретились иностранцы – я бы им впарил его за пару Кофлаков.
На пике Абалакова (6446 м.) перекусили и начали вешать перила на снежном склоне на ледорубах. Всего повесили около десяти верёвок. Первым спускался Боня. Он забил свой ледоруб вверху последней верёвки и спустился метров на 30-ть дальше без страховки, так как склон был несложным и достаточно пологим (около 15 градусов). Я шёл следом за ним, и свой ледоруб забил на нижнем конце последней верёвки. Спустился к Боне, сели на рюкзаки, закурили и стали дожидаться Мишу Вьюнова, спускавшегося следом.
Миша отстегнулся от нижней точки перил и пошёл к нам. Что-то было в его движениях и походке не то, что заставляло меня следить за каждым его шагом. В какой-то момент, я почувствовал, что сейчас он зацепится кошкой за свою широкую пуховую штанину. Не дожидаясь его падения, я крикнул ему: «Зарубайся!». И почти сразу же, как в замедленном кино - зацеп, падение и Мишка покатился по склону. На мои отчаянные крики: «Зарубайся!», он не реагировал. То ли от переутомления, то ли его сковал страх - об этом уже никто никогда не узнает. Когда он, наконец, развернулся ногами вниз и начал зарубаться, было уже поздно. Через мгновение он скрылся за краем обрыва…
Мы с Хитрым, который был с верёвкой и к тому времени тоже подошёл к нам, рванули вправо траверсом, чтобы обойти сброс. Как я перепрыгнул бергшрунд под сбросом, Ганс до сих пор не может понять – утверждает, что он был шириной метров 5-6. Когда подбежал к Мишке, сразу же открыл веко, но зрачок не реагировал. Живот был твёрдым и холодным. Он уже остывал. Шансов не было. Поверить в случившееся было трудно, ведь мы уже шестой сезон ходили вместе и не по одному походу в год. В каких только переделках не побывали, а тут вдруг раз - и всё…
До сих пор меня мучает мысль о том, что если бы я сразу бросился ему наперерез, то мог бы успеть его схватить, и всё было бы по-другому… Но, что я мог сделать без ледоруба? А может это мне просто кажется - проверить уже нельзя.
Не успел прийти в себя, как сверху раздались крики. Понял, что падает ещё кто-то. Через мгновения с того же обрыва порхнула связка Алика и Новга. Они падали, сгруппировавшись, и приземлились как парашютисты, с отвалом вбок. Быстро встали на ноги, и я понял, что с ними всё в порядке.
Забегая вперёд, скажу, что у Алика был только подбит очками глаз, у Новга сломана ключица, а у Миши разрывы всех внутренних органов, и травмы несовместимые с жизнью. Видно он падал плашмя и не боролся до конца за свою жизнь.
А ситуация со вторым падением развивалась так: следующим к Боне спустился Ганс. Последним шёл Алик с нижней страховкой, а Новг страховал его через ледоруб. Они торопились, потому что поняли - что-то случилось. Алик спускался по следам. Он наступил чуть сильнее в след. Снег утрамбовался дополнительно, он не успел выдернуть ногу и потерял равновесие. После этого он только успел увидеть, как Новг, до этого аккуратно выбиравший веревку, упал на ледоруб и намертво прижал весь пучок. Сделав пару кувырков, Алик перевернулся на живот и стал зарубаться. Через какое-то время он остановился, поднялся и крикнул: «Серега, порядок!», и почти в тот же миг мимо просвистел Сергей. Он сорвал Алика и они полетели вместе. Ганс с Боней растянули поперёк склона верёвку, пытаясь их поймать, но у Ганса вырвало ледоруб и задержать связку им не удалось.
Увидев группу альпинистов на ПФП, я дал красную ракету, но группа не отреагировала. Затем немного спустились и заночевали на плато под пиком Абалакова. Мишу на месте падения закопали в снег.
18.08. Весь день транспортировали Мишу вниз. В семь вечера пришли на пик Парашютистов и захоронили Мишу в снегу, метрах в 300 от ночевки. Сильный ветер. Построили ветрозащитную стенку.
19.08. Ночью был страшнейший ветер. Несмотря на стенку, создавалось впечатление, что ветер поднимает нас в воздух и дует под палаткой. К утру погнуло и поломало стойки. В таких условиях думать о дальнейшей транспортировке не приходилось. Решили уносить ноги, но перед этим я взял с мужиков клятву, что мы обязательно вернёмся, когда установится погода. Долго собирались при таком ветре. Весь день спускались по ребру «Буревестника» и только в темноте спустились на Фортамбек. С поляны Сулоева стали запускать сигнальные ракеты, освещая нам путь. В двенадцать ночи добрели до поляны. Там познакомились с Олегом Астаховым – начальником биологической станции.
Маршрут нашего траверса пика Абалакова (красный пунктир). Стрелкой обозначен перевал Москва, треугольниками - места ночёвок, кружочком - место падения Миши. Снимок сделан в 1984 году с перевала Турамыс.
20.08. Дневка. Погода плохая. Прилетел вертолет и забрал Серегу Новгородова. Потом он рассказывал, что сопровождающая врачиха сразу повела его в больницу, чтобы сделать рентген плеча, на боли в котором он жаловался. Пока проявлялся снимок, он успел сбегать за портвешком, удобно развалился на лавочке перед больницей, закурил и стал потягивать из бутылки в ожидании приговора. Когда вышедшая врачиха сообщила ему о переломе ключицы, он упал в обморок. А мы, как нищеброды, отдыхали в это время на поляне Сулоева.
У Алика, после обильного питья накануне, морду разнесло до неузнаваемости.
21.08. Опять дневка, так как погода не ахти. Шатаемся по поляне как неприкаянные.
22.08. В12-00 Вышли с поляны Сулоева. пересекли ледник. Погода ничего, хотя есть облака. В час дня полезли по ребру Буревестник. В половине восьмого пришли на жандарм Верблюд и встали на ночёвку.
Ребро Буревестник с поляны Сулоева
23.08. Журавлёв изучает предстоящий путь по ребру.
Я на Верблюде на фоне пика Корженевской.
В десять утра начали подъём с Верблюда по ребру.
Подъём от Верблюда по ребру Буревестник. Внизу наши палатки.
Лавина с Памирского Фирнового Плато. Обвалился ледник Трамплинный.
В половине третьего поднялись на пик Парашютистов. Выкопали Мишу из снега. Положили его в спальник, завернули в полиэтилен, обмотали верёвками и потащили к Парашютистам. На скалах вешали навесные переправы, чтобы не ободрать его о камни. В половине десятого вернулись обратно, оставив Мишу на полпути до Верблюда.
24.08. В четыре вечера вшестером спустили Мишу до Верблюда. К пяти подошла группа харьковчан. В шесть продолжили спуск. Устраивая промежуточную станцию, обвязал куском основной верёвки здоровенный трёхметровый зуб. Решил проверить его на прочность. Снизу дёрнул за петлю. Зуб пошёл на меня. Спасибо Коле Калинину. Он мгновенно среагировал и за грудную обвязку выдернул меня из под падающего камня. А через несколько лет он разбился, занимаясь промальпом. Работал на пятиэтажке на одинарной верёвке. Она перетёрлась об острый край крыши…
В девять вечера перетащили Мишу через скалы Верблюда и вернулись опять на жандарм.
Гена Гулый - руководитель помогавшей нам группы харьковчан.
25.08. Перепеленали Мишу
и в одиннадцать утра с рюкзаками начали спуск по льду.
В час дня спустились на Никитинские ночевки. В два вместе с харьковчанами понесли на руках его вниз. Несли сразу шестеро и по очереди менялись. В половине пятого спустили Мишу на ледник Фортамбек. Там были две жерди и носилки. Привязали к ним Мишу и понесли по леднику.
В семь вечера пришли на поляну Сулоева и положили Мишу в ледник, сделанный Олегом Астаховым. Тут же узнали о трагедии в группе Коли Волкова. Вместе с ним на траверсе пика Хохлова погибли Володя Свердлов и Миша Дунаевский. Часть группы уже была на поляне Сулоева. Вот так печально закончился тот сезон. Хотелось бы повернуть время вспять, но, увы…
26.08. Прилетел санрейс и забрал тело Мишы Вьюнова, троих наших, четверых из группы Волкова, одного харьковчанина и троих из МБЛ.
27.08. Вертолет вывез всех и сделал облет ледника Вальтера. Никаких следов группы Волкова не нашли. Следом я с Лёней Директором и Мишей Серебрянским (участники группы Волкова) улетели в Джиргиталь. Ходил к прокурору и на почту. На почте денег не было, и я остался в Джиргитале, а ребята улетели в Душанбе.
28.08. Взял деньги. На самолет не пробиться – у кассы толпа. Пришлось договариваться с летчиками. Улетел в Душанбе часов в двенадцать.
29.08. В морге обили гроб оцинкованным железом. С Лёхой Журавлёвым отвезли его в аэропорт, оформили документы. Пытались купить билеты в Ташкент, но их, конечно, не было. Узнав, что мы с грузом 200, сразу что-то придумали. Вылет завтра. Ночуем на лавочке.
30.08. С этим горестным известием сами идти не решились. Через справочное бюро нашли родственников и сообщили о трагедии. Они собрались, и к нашему приходу Софья Гавриловна – его мама, уже была готова. Мы у бывали у неё в 76 и 78 годах, когда перед походами заезжали в гости, а сейчас в её глазах не было ни гнева, ни укора, только один вопрос - неужели Мишаня не вернётся? Она беззвучно плакала. Вы не представляете, что такое привезти матери её мёртвого сына. Долго мы выдержать это не смогли и вышли на улицу.
Сидели на лавочке у подъезда и молча курили. Вдруг со второго этажа нам махнул рукой узбек и пригласил на плов. Оказывается, у них принято провожать всем двором. Приходили соседи, интересовались, как всё произошло. А на следующий день были похороны и поминки.
P.S. После этого НС мне запретили на два года руководить походами, и я подался в вольные стрелки…
В 1982 мы сделали Мише памятник, который был переправлен в Ташкент, и установлен на Боткинском кладбище.
В 1982 экспедиция ЦСТЭ установила титановый крест, табличку погибшим: Николаю Волкову, Владимиру Свердлову, Мише Дунаевскому и барельеф Николая Волкова на поляне Москвина.
В 1984 году, перед подъёмом на пик Коммунизма, мы прибили мемориальную табличку на камне Сулоева. Нас было шестеро из похода 81-года.
В 2017 году, будучи в гостях у Алишера, который нашёл и показал мне давно потерянную могилу, я поправил её с помощью местных работников.
Все фотографии приведены в достойное качество Ларисой Кудояровой