Музей SkiGu.ru: К2 610-FO

К2 610-FO, разновидности и конструкция

В 81-м или 82-м годах прошлого века лыжи фирмы К2, сделанные в Индии, в большом количестве поступили в спортивные горнолыжные школы СССР. Помимо детских 610-FO c "круглыми" носами,

в этой поставке присутствовали "взрослые" К2 610-FO в двух вариантах исполнения: "каталожном", с эмблемой US Ski Team в виде щита на передней части лыжи,

и "внекаталожном", с алюминиевой пластинкой на носке со стороны скользяка и американским орлом на месте "щита" US Ski Team.

Есть гипотезы, что первые были "родными", штатовскими, или просто "взрослыми" лыжами, а вторые - или их индийской реинкарнацией, или юниорскими.

В основе конструкции лыжи лежала торсионная коробка из стекловолокна. Буквы "FO" в названии модели обозначали, что в качестве сердечника использовалась пена (foam), но прошу не делать кислых лиц. Многие отличные советские спортсмены-горнолыжники считали К2 610-FO лучшими из доступных в СССР в 80-е слаломных лыж, наиболее полно раскрывающими свои свойства на ледяных склонах. Пена применялась в спортивных лыжах K2 отнюдь не для удешевления конструкции. Но не будем торопиться и начнем, как обычно, издалека.

История компании К2 до момента создания 610-FO

Компания К2 начиналась во время второй мировой войны, как семейный бизнес Отто Киршнера и двух его сыновей: Билла и Дона. Отто делал медицинские лангеты, шины, туторы (специальная жесткая ортопедическая конструкция, предназначенная для фиксации в необходимом положении сустава) и клетки для животных из стекловолокна. Клетки были настолько хороши, что их покупали исследовательские лаборатории по всему миру. После войны Kirschner Manufacturing Company переехала на остров Вашон, что находится меньше чем в 20 км от центра Сиэтла.

Билл, в 1939 году окончивший Вашингтонский университет по специальности "инженер", был заядлым лыжником и изобретателем. Он экспериментировал с лыжами из стекловолокна в течение 1950-х годов, создавая серию прототипов, которые разваливались при тестировании на Crystal Mountain (гора в 80 км от Сиэтла). Когда его спросили: "почему именно лыжи?", Билл ответил, что это был способ убежать от вещей, с которыми он возился на производстве в Kirschner Manufacturing Company. До лыж он уже пытался разработать машину для упаковки салатов и лодку из стеклоткани, но ни одна из этих идей не стала плодотворной. Тогда он подумал, что лыжи из стеклоткани могут быть практичными и недорогими.

В 1961-м он позаимствовал пару металлических лыж HEAD, использовал их в качестве модели, и, попробовав технологию “влажного обертывания”, наконец создал свою первую пару, которая не развалилась при тестировании, и хорошо показала себя. Билл поговорил со своими знакомыми, владельцами Anderson and Thompson Ski Company, компании, производящей и продающей лыжи в Сиэтле, и получил совет продолжать работу над лыжами. После двух лет усовершенствований и тестирований, в 1964-м он начал производство, и поставил в магазин "Вашон" 250 пар лыж модели "Holiday". В 1965-м их уже было 1600, а в 1967 году Билл зарегистрировал K2 Corp., как отдельный бизнес, назвав компанию в честь гималайского пика и двух братьев Киршнеров.

Изюминкой K2 Holiday был сердечник из пенопласта. В эпоху, когда европейские производители Dynamic, Rossignol и Kneissl использовали стеклоткань, чтобы сделать традиционные деревянные лыжи крепче, идеей Киршнера было продавать лыжи, которые бы хорошо работали на мягком снегу гор западного побережья.

Весной 1968 года Билл нанял Чак Ферриса разработать линию спортивных лыж. Феррис в 1960-м и 64-м годах был членом Олимпийской сборной США и недавно покинул свою работу в качестве тренера женской сборной США. Для тестирования Чак отправлял прототипы лыж своей бывшей подопечной, Мэрилин Кокран. Сделанные по ее спецификациям лыжи быстро привели к успеху: в сезоне 1968/69 Мэрилин выиграла на K2 малый хрустальный глобус Кубка мира в слаломе гиганте.

В какой-то момент, по маркетинговым соображениям, K2 решили сделать лыжи трехцветными, использовав красный, белый и синий пластики для верхней рубашки (топшита) и скользящей поверхности слаломных лыж.

Но каждый из трех пластиков имел разный коэффициент расширения, и после извлечения из формы и охлаждения лыжи "вело". "Не было никакой возможности сделать прямые лыжи", - вспоминал Феррис, но Билл решил проблему. "Он был гениальным парнем. Он действительно понимал, что делает. Он прошел через процесс проб и ошибок и знал свой процесс изнутри и снаружи. А слово "нет" отсутствовало в его словаре. Независимо от того, что вы хотели, он говорил: "Да, я могу это сделать"".

Стремясь построить лыжи из стеклопластика, Говард Хед предложил купить завод K2. Легенда, имеющая хождение на острове Вашон, говорит, что Киршнер ответил "Давайте поговорим", а затем отложил разговор на несколько лет.

В начале 70-х самыми большими звездами K2 были Спайдер Сабич, двукратный чемпион World Pro Tour (1971 и 72 годов)

и пионер фрискиинга Вэйн Вонг, который согласно журналам SKI и Powder считается одним из самых влиятельных лыжников 20-го века.

Демо-тим K2 зажигала нездоровый огонь в глазах всех, кто их видел.

В 1973 году Жан-Клод Килли, после трудной победы в World Pro Tour, которую он смог в последнем старте тура вырвать из рук Спайдера Сабича, подписал контракт с компанией K2 на разработку новых моделей лыж и участие в рекламной компании по их продвижению.

Конечно, в этом он не мог обойтись без Мишеля Арпина, разработавшего легендарные Dynamic VR-17. Арпин бросил все, переехал в США, и в течение пяти месяцев разрабатывал новые лыжи на заводе K2. То, что K2 имеют большой опыт работы со стеклопластиком, было большим подспорьем, поскольку у Килли с Арпиным был негативный опыт разработки стеклопластиковых лыж для компании HEAD в 1969 году. На заводе HEAD не умели тогда работать со стекловолокном, и отличные лыжи, которые они сделали, получили не очень хорошую репутацию у потребителей из-за слишком высокого процента брака.

На фабрике K2 в то же время работал Бакки Кашива (Bucky Kashiwa), брат Хэнка Кашивы (Hank Kashiwa), чемпиона World Pro Tour 1975 года, последнего американца, который носил корону World Pro Skiing (в дальнейшем World Pro Tour выигрывали исключительно европейцы). Еще Бакки и Хэнк известны тем, что в 1989 году организовали фирму Volant, производящую лыжи из стального профиля (стальной кэп).

Результатом их совместной работы в 1977 году стала "десятая" серия спортивной модельной линейки (racing series): "910" - были лыжами для скоростного спуска, "810 COMP" - предназначались для слалома-гиганта, "710 COMP" - для специального слалома, а "610 COMP" для любительских гонок NASTAR и рекреационного катания. Все лыжи имели в основе конструкции торсионную коробку из стекловолокна, пропитанного эпоксидными смолами. Все лыжи, кроме 610, имели сердечники из дерева, в 910 и 810 моделях усиленные металлическими пластинами. 610 COMP имели сердечник из пены.

И вот что писал о прообразе героев сегодняшней статьи, K2 610 COMP, Жан-Клод Килли:

"Как вы знаете, я больше не участвую в международных соревнованиях. Я оставляю это молодым, таким, как Фил и Стив Марэ. Они предпочитают К2 710 COMP для слалома и 810 COMP для гиганта. Им нужны лыжи, на которых они смогут успешно конкурировать на Олимпиаде и чемпионате мира. Я знаю, что они хороши, потому что я помог К2 их спроектировать и испытал. Но лично для себя я предпочитаю К2 610 COMP. Они имеют радиус бокового выреза, как у слаломных лыж, но они легче и более упругие, чем 710 и 810. Эти свойства делают катание на них более легким и расслабленным. Но это настоящие гоночные лыжи, идеально подходящие для гонок NASTAR (любительские гонки в США). И если кто-то будет достаточно глуп, чтобы бросить мне вызов на слаломной трассе, я знаю, что у меня есть достаточно классные лыжи, чтобы вправить ему мозги."

Осенью 1979 года, накануне Олимпиады в Лейк Плэсиде, K2 обновили спортивную серию, выпустив линейку "FO": 910/810-FO/710- FO/610-FO. Эксперимент с пеной в 610 COMP был настолько успешным, что и слаломная и гигантская модели тоже получили пенные сердечники. А в 810-FO убрали не только деревянный сердечник. Там стало меньше и стекловолокна и алюминия. Но при этом лыжи стали более жесткими на кручение, с более мягкими и упругими пятками и носками, чем их древоносные предшественники.

Но возможно не все было так хорошо с пеной. В сети уже давно ходит легенда, что братья Марэ были во всем довольны слаломными лыжами K2 710, но модель для гиганта (810) существенно проигрывала лыжам, на которых выступал Стенмарк. В K2 не смогли самостоятельно быстро решить проблему и пошли на то, чтобы договориться с Elan об изготовлении лыж для братьев, но разумеется со всеми внешними признаками K2 810. Я сейчас не на все 100% уверен в правдивости этой легенды, поскольку при подготовке статьи не смог найти достоверных источников, но мне кажется, что я сам лет 5-6 назад читал об этом в интервью с Филом.

Осенью 1982 года время линейки "FO" подошло к концу. На смену ей пришла "12" серия.

Спортивные успехи

У героев этой статьи, К2 610-FO, разумеется нет спортивных успехов на международном уровне в силу их места в линейке производителя (уверен, в СССР на них выигрывались соревнования почти всех уровней, вплоть до первенств республик), но умолчать об успехах К2 710-FO и 810-FO было бы преступлением.

Два из трех Больших хрустальных глобуса Кубка мира (в сезонах 1980/81 и 81/82) Фил Марэ завоевал именно на лыжах "FO" (в сезоне 82/83 он одержал победу на лыжах "12"-й серии). Всего же за карьеру Фил одержал 27 побед на этапах Кубка мира (1976—1983) и завоевал две олимпийские медали: золото и серебро.

Его брат Стив на лыжах "FO" в сезоне 81/82 занял третье место в общем зачете Кубка мира и одержал победу в гиганте на чемпионате мира 1982 года в Шладминге. Помимо этого на его счету 9 побед на этапах Кубка мира и серебряная олимпийская медаль.

Апофеозом долгой карьеры братьев Марэ стал последний вид Олимпийской горнолыжной программы Сараево 1984 - специальный слалом.

После более чем успешных выступлений в течении трех предолимпийских лет, в сезоне 1983/84 у 27-летних Марэ что-то не заладилось. Единственные призовые: третье место в комбинации в Китцбюэле у Фила и третье место в слаломе в Кормайоре у Стива, ставили жирный крест на олимпийских ожиданиях их болельщиков. Это был их худший сезон с момента дебюта в Кубке мира в 1976 году. Американская пресса за несколько недель до начала игр и вовсе списала братьев "в утиль". Стив фигурировал в статьях, как темная лошадка, а Фил, как лошадь, еще более темного цвета.

Ко всему прочему Марэ, в отличие от, например, Билла Джонсона, который уверенно заявлял о том, что завоюет золото в скоростном спуске, упорно сохраняли молчание. Они совершенно не были уверены в своих шансах на медали. Это и понятно. Джонсон блестяще проводил сезон, выиграв классическую гонку на Лауберхорне (Венген) и показывая лучшее время на тренировках на олимпийской трассе. Слалом же непредсказуем, даже если ты находишься в лучшей форме. Дело дополнительно усугублял профиль слаломной горы. Марэ были уверены, что до финиша обеих попыток доберутся только 6 из 10 слаломистов (в итоге - 57 из 104). Ну как можно было заявлять о претензиях на медали в такой ситуации?

Фил знал, что это его последний шанс завоевать олимпийскую медаль высшего достоинства. И то, что он был обладателем трех больших хрустальных глобусов, было слабым утешением. Упустив его, он мог присоединиться к Карлу Шранцу и нескольким другим спортсменам, так и не реализовавшим свои олимпийские амбиции.

Причины их малоуспешных выступлений в сезоне носили в основном психологический характер.

Вопрос об окончании спортивной карьеры был уже решен и все их мысли были о том, что произойдет в конце сезона. Им недоставало концентрации на предстоящих гонках.

По словам Фила, во время предсезонной подготовки, в октябре 1983-го он чувствовал, что катается хорошо. "Так же хорошо, как и год назад, когда выиграл Кубок мира. Но дальше все пошло не так. Иногда трудно объяснить, почему выигрываешь или проигрываешь. Когда ты выигрываешь, все кажется легким: ты добираешься до финиша, и вот, ты на первом месте. Но год сменился и я все чаще после финиша оказывался на 10 месте."

Тренер Марэ, Harald Schoenhaar, комментируя катание Фила, говорил, что: "в техническом плане все хорошо, но нет изюминки". "Пару сезонов назад, Ингемар Стенмарк сталкивался с теми же трудностями, и я не знаю в чем проблема" - говорил он.

"Мы изучали видеозаписи после Рождества, пытаясь выяснить, что случилось. Мы выглядели намного лучше на пленке, чем себя чувствовали. Особенно в гигантском слаломе, ты выглядишь так, будто делаешь красивый резаный поворот, и движения выглядят плавными, и ты не видишь, что не так. Видео к сожалению, не может показать, совершаю ли я давление на кант в ту долю секунды, когда это необходимо. Это может почувствовать только сам гонщик."

Стив ощущал особенное разочарование в гигантском слаломе, и этот негатив окрасил весь сезон для обоих: "Но я был действующим чемпионом мира в гиганте и собирался бороться."

"Со слаломом была другая история. В январе я выиграл этап Кубка мира в Европе, но мы оба были дисквалифицированы за то, что перепутали свои стартовые номера. На следующий день раскрылись крепления и я потерял лыжу. Такого со мной не случалось уже 10 лет. Это была случайность, и я не позволил себе из-за нее упасть духом. Я действительно хорошо себя чувствовал в слаломе. К сожалению, я не мог этого же сказать о гиганте."

Фил был менее оптимистичен в оценке своих слаломных возможностей. Было время, когда я чувствовал, что неправильно стою над лыжами: то отсаживался на пятки, то вылетал на носки. Но, тем не менее, я провел пару попыток, когда все было в порядке. Например, в Болгарии, как раз перед Олимпиадой, я отлично проехал первую попытку в слаломе. Поэтому я знал, что если я соберу две хорошие попытки вместе, то смогу выиграть. В этом и есть суть гонки - проехать обе попытки хорошо.

К сожалению, и на пресс-конференции, и в интервью перед Олимпийскими гигантом, мы казались настроенными негативно. Болельщики могли подумать, что нас не волнует, завоюем мы золотую медаль, или нет. Они, наверное, думали: "Почему они не отправят этих двух придурков домой, и не пошлют гонщиков, которые хотят выиграть?"

Дело в том, мы хотели выиграть, как и все остальные, просто мы были объективны. Мы не были достаточно хороши в гигантском слаломе. Так что у нас не было никаких причин заявлять о своих медальных притязаниях в Сараево. Пресса же ориентировалась на наши результаты в предыдущие сезоны, а не на то, что происходило в 1984 году.

Большинство журналистов, присутствовавших на Олимпиаде, не отслеживают постоянно результаты гонок Кубка мира, они не прилежно делают свои "домашние задания", и они перепутали то, что мы говорили, с отсутствием желания. Мы, как и наши семеро братьев и сестер, были воспитаны в строгости и неукоснительном следовании правде. Не было ничего проще, чем встать и заявить, что завоевание золотой Олимпийской медали - самое главное в жизни. Но мы не могли так сказать, потому что это неправда.

Если бы вы жили с другими спортсменами в Олимпийской деревне, как это сделали мы, то вы бы знали, что они находятся там не только потому, что рассчитывают завоевать медали. На самом деле, дух в Олимпийской деревне отличалось от того, что о нем думает пресса или люди.

Частью проблемы было то, что Директор горнолыжной сборной США, Билл Марло (Marolt) говорил нечто совсем иное. Он хотел quot;победного духа”. Билл не мог себе представить, что кто-то идет на Олимпиаду и не желает выиграть.

Мы не согласны. Мы думаем, что неправильно любому участнику всерьез желать победы, потому, что это искажает смысл Олимпийских игр. Все должны конкурировать в меру способностей.

Как и ожидалось, мы не выиграли медалей в гигантском слаломе. Но на самом деле, наши 8-е и 17-е места были нашими лучшими результатами за весь сезон. Гигант является самым сложным из всех альпийских дисциплин, и было бы чудом, если бы мы выиграли его в Сараево. Вы можете быть такими агрессивными, как хотите, но если Вы не на верной траектории и не совершаете правильные движения, это не имеет никакого значения. С другой стороны, в слаломе вы можете сделать много ошибок, но если вы агрессивный, вы можете выиграть.

Слаломный склон в Сараево на самом деле является финишной частью горы для гигантского слалома. Нам он понравился с самого начала. И своей крутизной и последовательным увеличением уклона он напоминал слаломную гору в Лейк-Плэсиде в 1980 году.

Склон на верхней части горы, по которому спортсмены спускались от подъемника к стартовому городку, был жестким и промороженным. Но ниже, на слаломной трассе, снег был мягче, по крайней мере, не таким жестким, как наверху. Это обмануло целый ряд гонщиков. Для ребят с более поздними стартовыми номерами трасса оказалась уже сильно разбитой.

Еще одним фактором в гонке стало отношение протяженности трассы к количеству ворот, которых было 60 в первой попытке и 58 во второй. В результате ворота были установлены с большим поперечным разносом.

Все это мы выяснили перед первой попыткой. Другие поняли все также? Вы бы никогда не подумали так после просмотра их спусков. Не меньше семи спортсменов из первой пятнашки сошли с трассы или были дисквалифицированы. Большинство из них сделало одну и ту же критическую ошибку: Они шли прямо на вешку. И сразу же попадали в беду. В результате либо вылетали из трассы, либо им приходилось сбрасывать пятки, чтобы попасть в следующие ворота.

С введением падающих вешек многие спортсмены пришли к мнению, что больше нет необходимости делать заходы. В Сараево, на крутом склоне, они узнали, что это заблуждение. Вы должны сделать чистый поворот вокруг вешки. Если Вы едете прямо, то под вешкой вам приходится бросать лыжи поперек, что замедляет движение вплоть до остановки. Вы едете боком и упираетесь вместо того, чтобы сделать поворот, который поддержит вашу скорость.

Несколько гонщиков, среди них Швед Йонас Нильссон, который был вторым в первой попытке, имели проблемы с очками (маской). В случае с Нильссоном это вероятно стоило ему бронзовой медали. Из-за падающих вешек спортсмен фактически пересекает вешку своим телом. Вешка бьет по лицу и снимает очки. Спортсмен не видит, куда он едет, ему приходится использовать свои руки, чтобы вернуть очки на место, и он теряет время.

Некоторые используют клейкое вещество, чтобы не давать очкам смещаться по лицу, но единственное верное решение, это использовать собственные ноги, чтобы уйти внутрь, за пределы вешки. Те, кто проигнорировал этот урок, на Олимпиаде проиграли. В первой попытке среди них были итальянец Паоло ди Чьеза; очень сильный слаломист Мишель Канак из Франции; Макс Жулан, который только что завоевал золотую медаль в гигантском слаломе; Франц Грубер, самый лучший слаломист Австрийской команды, Андреас Венцель, в недалеком прошлом обладатель Кубка мира; и Пауль Фроммельт, потенциальный победитель гонки.

Стив, стартовавший третьим, выглядел однозначно лучшим в первой попытке. "Я действительно хорошо проехал крутую нижнюю часть. Учитывая, что Фил стартовал 11-м, по рытвинам, он молодец, что финишировал, отстав всего на 0,7 секунды, на третьей позиции. "

Собираясь на вторую попытку, мы уже знали, что у нас будет золото и серебро, даже если мы просто скатимся. И хотя у Нильссона было второе время в первой попытке, его нервы были напряжены до предела и вот-вот должны были лопнуть. Мы это поняли, потому что с нами такое уже происходило раньше, а с Нильссоном нет.

Фил был убежден, что он получит серебряную медаль: "Я не думаю, что кто-то мог приблизиться к нам во второй. Я также знал, что у меня очень мало шансов догнать Стива, только если он совершит большую ошибку."

Мне понравилась постановка второй трассы. Основной задачей было попадание в первые шесть ворот, чтобы установить темп для остальной части трассы. И я это сделал.

На последнем спаде мне пришлось попрыгать на лыжах, чтобы съехать с него, но когда я выкатился в финишную зону, я точно знал, что у меня есть серебряная медаль.

В результате, это оказалось не так. Стиву оставалось спуститься по трассе, как мы сейчас об этом шутим, чтобы выиграть золотую медаль для Фила. Как такое могло случиться, до сих пор загадка для нас.

Выходя на вторую попытку, Стив имел то, что считается почти непреодолимым отрывом в слаломе: 0.7 секунды (для 80-х годов). Насколько хорошим был его проезд в первой попытке. Но он счел вторую попытку кошмаром. У меня был такой хороший запас, что я мог воспользоваться во второй попытке одной из двух тактик. Я мог прокататься на лыжах осторожно, позволить шести или семи парням обыграть меня, и все еще выиграть соревнования. Но я сказал себе, «Нет! Ты так не можешь. Ты должен выиграть сегодня обе попытки, чтобы стать истинным чемпионом".

“Я слишком хотел победить, и это было проблемой. После пятых ворот я стал запаздывать и замазал восьмой поворот. Вернул потерянную скорость на следующей полдюжине ворот и подумал: "Ты проиграл 15 соток, но этого все еще достаточно, чтобы победить”.

Потом я опоздал на входе в змейку, и вошел в нее слишком прямо. Если бы я стартовал первым, по чистой трассе, то возможно я бы смог пройти чисто по верной траектории, но я был пятым, и там образовалась колея. Я загрузил обе ноги равномерно. Моя внутренняя лыжа зацепилась за колею. Внезапно, у меня образовалось больше веса на внутренней лыжи, чем я того хотел. Я ехал на внутреннем канте внутренней лыжи и просто не мог перейти в следующий поворот вовремя. Я был заперт, и мне пришлось бросить лыжи поперек. Думаю, я потерял там полсекунды.

В этот момент я понял, что надо доехать трассу на всю катушку, чтобы иметь шансы на победу. Но на последнем спаде одна рука отстала, меня закрутило, и я едва смог из этой ситуации выкрутиться.

"Ты - тупица", я сказал себе на финише. Тогда я понял, что не было никакой необходимости, выбирать вариант 2. Я мог бы выиграть золотую медаль, сделав чистый спокойный проезд. Но, вместо этого, я пошел "на все деньги". Это было ошибкой.

Кто-то предложил Стиву дать Филу видеокассету собственного проезда, как напоминание о своем подарке в виде золотой медали. Но наш папа сказал, что половина золотых медалей Фила принадлежит Стиву.

Фил соглашается, но по другой причине. Это действительно так. Но только не в смысле его плохого заезда, который подарил мне золотую медаль — а в смысле всей нашей карьеры. Это был не только я, которому надели ту медаль на шею. Это был также Стив, который помогал мне в течение всей моей карьеры.

Я, конечно, смотрел, как он спускается, и я видел, что каждая его ошибка увеличивает мои шансы на выигрыш золотой медали. Но я никогда никому не желал потерпеть неудачу в гонке, и меньше всего своему брату.

После давки на финише, мы поехали обратно в Олимпийскую деревню в Сараево. Там мы переоделись, помылись и приготовились к церемонии награждения, которая должна была состояться в городе. Как только мы вышли из здания, к нам подошла Донна де Варона, журналист с телеканала АВС со своей командой.

“Фил, твоя жена родила ребенка!” - сказала она.

Это произошло без подготовки, на камеру! Она сказала мне, что у Холли (жены Фила) мальчик, 8 фунтов 13 унций. Я был очень взволнован. Она дала мне номер телефона, по которому я могу позвонить. Я сказал. "Спасибо", и как только они ушли, я начал плакать.

На пути к церемонии награждения, до меня дошло, что это олимпийское золото меняет мою жизнь. Да, я трижды выиграл Кубок мира, и, честно говоря, это значительно более трудное достижение, чем выиграть олимпийскую медаль. Но победы в Кубке мира имели значение почти исключительно только для людей, интересующихся горнолыжным спортом. Эта золотая медаль была другой.

Автор: HappyNY
Фото: stowetoday.com, skiracing.com, skimuseum.net, skiing.com, ski.com, freeskier.com, pinterest.com, si.com, архив Таштагольской СДЮШОР