Музей SkiGu.ru: "Черные стрелы" Kastle

Теги: Kastle | Тони Зайлер | сборная Австрии

01.12.2016

"Черные стрелы" Kastle Kombination были выпущены в промежутке между Олимпийскими играми 1952 и 1956 годов, и предположительно являются той самой моделью Kastle, на которой Тони Зайлер выиграл олимпийское золото в слаломе на Олимпийских играх в Кортина-д’Ампеццо.

Это сияющие лаком лыжи из ламинированной древесины с прикрученными металлическими кантами и скользящей поверхностью из темно-коричневого материала, который на мой неискушенный взгляд не похож на пластик. Он больше напоминает твердый линолеум с вырезанной на его поверхности структурой.

Интересен и способ закрепления материала скользящей поверхности. На носке и по краям лыж он закреплен прикрученными к лыжам кантами, а сзади обернут вокруг пятки и выходит на лицевую поверхность.

"Стрелы" (черные и красные) Kastle середины 50-х входят в топ 7 самых значимых классических лыж всех времен, куда, помимо представленных, входят Eriksen 1935 года, на которых катался Дик Дюрранс, первые ламинированные лыжи Splitkein 1936 года, первые металлические лыжи Head Standard 1958 года, Kneissl White Star 1962 года и две модели 1968 года - Dynamic VR17 и Rossignol Strato.

Тони Зайлер в 1956-м году выиграл на "стрелах" Kastle два олимпийских золота: на черных в специальном слаломе и на красных - в слаломе гиганте. Но об этом мы поговорим попозже, а начнем рассказ с небольшого экскурса в историю компании Kastle, которую несправедливо обошли в первом рассказе, посвященном лыжам Kastle RX National Team SL.

История

Антон Кэстл, родившийся в 1904 году, был австрийским плотником, начавшим делать лыжи в 1924 году.

Во время Второй мировой войны Кэстл производил лыжи для немецкой армии, наращивая производственные мощности. После войны Антон увлекся появляющимся горнолыжным спортом и поставил себе цель - сделать лучшие в мире горные лыжи.

Успех Кэстла в достижении этой цели стал результатом случайной комбинации материалов, с которыми он работал, и развивающейся горнолыжной техники. К пятидесятым большую популярность завоевала техника коротких сопряженных поворотов (ведельн). Трассы слалома усложнились, и на чемпионате мира 1950 года в программу был включен гигантский слалом. Техника и трассы потребовали появления более мягких и отзывчивых лыж.

В то время большинство деревянных лыж было сделано из гикори, но в послевоенной Европе получить древесину гикори можно было, только импортировав ее из США, что было дорого. Для сокращения расходов Кэстл использовал древесину ясеня и в результате получил более легкую и более мягкую лыжу, как раз то, чего хотели гонщики. Лыжи были более хрупкими, чем конкуренты из гикори, но успех в гонках нивелировал этот недостаток.

Лыжи Кэстла подпитывали успехи австрийской горнолыжной команды в течение 1950-х. Отмар Шнайдер, Андерль Мольтерер и Тони Зайлер, все катались на лыжах Kastle. Две из трех золотых олимпийских медалей 1956 года Зайлер выиграл на Kastle, но еще более впечатляющей была серия из 25 последовательных побед Зайлера в гигантском слаломе, и все на Kastle!

60-е стали закатом карьеры Антона Кэстла. Он слишком долго работал с древесиной и не смог вовремя предложить рынку металлические или стеклопластиковые лыжи. В "быстрых" видах уже вовсю царствовали "металлические" (Fischer Alu steel) и "стеклопластиковые" (Kneissl White Star) лыжи, которых у Кэстла не было. Они были более прочными, более стабильными и более жесткими. Лебединой песней последних деревянных Kastle стали Олимпийские игры 1964 года. Все три призовых места в мужском слаломе завоевали спортсмены, выступавшие на деревянных Kastle: Джозеф (Пеппи) Штиглер (1 место), Билли Кидд (2-е) и Джимми Хьюга (3-е).

Антон не сдавался и работал над скрещиванием технологий, пытаясь вернуть былую славу, создав металло-стеклопластиковую лыжу, и даже достиг в этом направлении некоторых успехов, выпустив в 1966-м году модель CPM (компаунд-пластик-металл).

Луиджи ди Марко устанавливал на Kastle свои рекорды скорости.

Но, по всей видимости, эта революция стала "соломинкой, переломившей спину верблюда". В 1968 Антон Кэстл ушел на пенсию и продал компанию Джозефу Фишеру (Fischer). Kastle стали филиалом Fischer.

Нельзя сказать, что Kastle и Fischer с 1968 года стали одним и тем же, выпуская одинаковые лыжи в разной раскраске, но работали они в едином технологическом и рационализаторском поле. Например, в 1976 году, когда отдел исследований и разработок Fischer выдал "на гора" идею "дырок" в носках спусковых лыж, которые по их расчетам должны были сбросить 0,2 секунды с результатов, такие дырки одновременно появились и в Fischer, и в Kastle. Франц Кламмер отказался стартовать на Fischer С4 с дырками в олимпийском Инсбруке в 1976-м, а его товарищ по команде Йозеф (Зепп) Вальхер стартовал на Kastle с дырками и занял там девятое место.

Антон Кэстл умер в 1988 году, не увидев, как его имя пропадает (на время) с горнолыжной карты мира: в 1991-м, когда Fischer боролся за жизнь, Kastle был приобретен итальянской компанией Benetton (им уже принадлежала компания Nordica), а в 1999-м бренд Kastle и вовсе был выведен из употребления. Nordica стал прямым преемником Kastle.

Но история такого брэнда, как Kastle, не могла закончится настолько бесславно. В марте 2007 года группа австрийских инвесторов приобрела у Benetton права на бренд Kastle. Была разработана новая линейка лыж и организовано производство. Легенда все еще жива.

***

Антон (Тони) Зайлер

Рассказывая о "стрелах" Kastle, невозможно не рассказать о Тони Зайлере. В горных лыжах возникали герои и до, и после него, но никто не был так велик, как Тони Зайлер. Зайлер выделялся в составе знаменитой австрийской "Вундертим", в великолепный состав которой тогда входили Отмар Шнайдер, Тони Шписс, Эрнст Хинтерзеер, Кристиан Правда, Йосл Ридер и Андерль Мольтерер, которые доминировали в горных лыжах с 1954 до 1960. Из них всех, Зайлер был самым лучшим. Он был иконой, первой горнолыжной суперзвездой. Впрочем, не будем заужать его величие рамками. Зайлер в 50-х был европейской суперзвездой первой величины, и о нем, и о его рекордах знали даже очень далекие от горных лыж люди.

Тони был почти сверхъестественно сильным, быстрым и гибким. Без специальной подготовки он пробегал стометровку за 11,2 секунды (уровень современного первого разряда по легкой атлетике), и, наклоняясь, касался головой коленей. На склоне его движения были так созвучны снегу, что он, казалось, прочувствовал все его секреты каждой клеточкой своего тела. Он поднимался в воздух, как будто захваченный силовым полем. Несся вниз с такой легкостью, что трудно было углядеть, как он это сделал.

Тони разминается перед стартом

Зайлер как будто пребывал в состоянии дзен: он брал от жизни все, не теряя энергии на беспокойство и не испытывая умственного или физического напряжения. Основатель Кубка мира Серж Ланг отметил в 1968 году, что Зайлер "обладал психологической устойчивостью, не имеющей себе равных в анналах лыжных гонок... Тони были присущи редкие спокойствие и безмятежность, которые он брал с собой прямо в стартовую калитку.”

Зайлер никогда не торопился, проходя ворота, и делал нужные движения точно в срок. "Мне повезло,” - сказал он однажды репортеру. - ”Я чувствую себя совершенно спокойно и до, и во время гонки." Для коллег горнолыжников его основным советом было: “Прежде всего, забудьте все о соревновании."

Вундертим. Зайлер, Мольтерер, Хинтерзеер, Хубер

Видимо что-то такое этакое было у Зайлера в генах. Его дед выиграл самые первые, из проводившихся в Китцбюэле, соревнования по специальному слалому (в 1927 году), и в течение нескольких лет был тренером лыжного клуба Китцбюэля. В 1952 году обе его сестры - Хильда и Рози вошли в австрийскую национальную команду. Но им было далеко до Тони, который наиболее полно унаследовал талант деда. До сегодняшнего дня в Китцбюэле рассказывают историю, что как-то раз гонщик-ветеран на знаменитом Штрайфе, показывая друзьям самую сложную часть трассы, сказал, что в этом месте невероятно трудно удержаться на лыжах из-за высокой скорости. Вдруг в его монолог вмешался непонятно откуда появившийся ребенок и сказал: "О, это не сложно”, и, заскользив вниз по трассе, исчез из виду, чтобы вновь появиться гораздо ниже. Повернул, останавливаясь, и помахал им рукой. Его звали Тони Зайлер.

Американский олимпиец Том Коркоран, который соревновался с Зайлером в 1956 году в Кортине, однажды заметил: "Тони крупный мужчина, но катится как кошка. Он невероятно координирован. Он стал первым гонщиком современности, который выяснил, как сделать повороты гигантского слалома быстрыми, и его согласованность в этих поворотах была невероятна... Он никогда не опаздывал на входе или выходе из поворота. Он всегда был на максимально быстрой линии. Он был самым точным гонщиком."

Тони Зайлер вырос в Китцбюэле и с детства располагал двумя преимуществами. Одним была гора, возвышавшаяся над городом, с трассой Ханенкамм, обладающей одним из самых сложных в мире "характеров". Другим преимуществом был один из величайших лыжников, живших когда-либо, - Кристиан Правда, который был на восемь лет старше Тони. Восемь лет - достаточно много, чтобы быть героем для юного Зайлера, но все же не слишком много, чтобы нельзя было стать друзьями.

Тони рассказывал: “В Китцбюэле был один человек, который помогал юным горнолыжникам. Он был очень хороший хоккеист, но я помню только один день, когда он рассказал мне самое главное. Это были одни ворота, определенная комбинация. Он сказал: ‘Cмотрите, если вы поедете прямо, то в конечном итоге окажетесь здесь. Так почему бы вам не проехать чуть дальше и потом повернуть, чтобы снег не мешал, и вы не потеряете равновесие, а потом удобнее будет начать следующий поворот. Лучше ехать дальше, вместо того, чтобы пройти слишком близко и потерять скорость.’ Так вот что я узнал от него". Наученный таким образом Тони выиграл свою первую гонку, когда ему было 10 лет.

Но еще больше он узнал у Кристиана Правды. Кристиан родился в 1927 году и вырос на технике "Арльберг", разработанной еще в 1890-х годах Ханнесом Шнайдером, с ее наклоненным туловищем и энергичными закручиваниями в поворот руками и плечами. В конце 1940-х годов Отмар Шнайдер, Правда и еще несколько горнолыжников стали кататься на лыжах с вертикальным положением туловища, со спокойными руками, меньшим закручиванием и более активной работой коленей. Человек, который помогал им тогда, сказал: “Вы катаетесь на лыжах, неверно работая плечами, в излишне вертикальной стойке и на внутренней лыже". Это был Тони Зеелос, который выиграл слалом и комбинацию на чемпионатах мира 1933 и 1935 годов.

Подрастающее поколение австрийцев двинулось по собственному пути. Они учились, как и все, но по-своему. Они установили трассу из 100-ворот, проходили ее на время и снимали это все на кинопленку. Потом проявили и стали изучать, что делал самый быстрый их товарищ по команде. Они поняли, что закручивание замедляет их, потому что так они проходили ворота дальше от вешек, а это означало более длинную линию спуска. Они были быстрее, если сохраняли свои плечи обращенными в сторону от поворота, вниз по склону. Там, где старшее поколение срывало дуги на снегу, их следы были больше похожи на проход змеи. Правда принес эти идеи домой в Китцбюэль.

Но этим все не ограничилось. Правда был учеником мастера, делавшего лыжи, понимал свойства древесины, и как от них зависит качество лыж. Он катался на лыжах, которые делал сам, и изучал их характеристики. Правда уехал на Олимпиаду 1948 года, думая, что у него есть шанс в слаломе. Во время тренировки накануне старта, после шести спусков по трассе он решил, что еще один спуск поможет ему лучше подготовиться, но зацепившись за вешку, упал и сломал лодыжку.

К 1950-м сформировалось ядро австрийской «Вундертим»: Кристиан Правда, Тони Зайлер, Маттиас Ляйтнер, Эрнст Хинтерзеер, Андерль Мольтерер, Фриц Хубер (все из Китцбюэля), Отмар Шнайдер и Тони Шписс.

Вундертим спустя 40 лет. Зайлер, Мольтерер, Ридер, Правда , Ляйтнер, Хинтерзеер

Тони Зайлер был самым младшим, и он тоже освоил новую технику. “Я мог прыгнуть вверх на полтора метра в горнолыжных ботинках. Затем, когда через минуту я заканчивал гонку, я был уже мертв, мои ноги горели, и я так дышал, как будто за мной гнались все черти ада. Мне сказали: ‘Ты должен есть‘, и я начал есть. За полчаса до старта я съедал две большие колбасы с хлебом и что-нибудь пил. Но вскоре выяснилось, что питание непосредственно перед стартом - это очень плохо. Я узнал, что нужен хороший завтрак, нужно хорошо разогреться и прокатиться на лыжах перед гонкой. В общем с едой и разминкой мне все стало ясно.”

Тони обратил внимание на норвежца Стейна Эриксена, который дебютировал на зимних Олимпийских играх 1948 в Санкт-Морице. Отец Стейна завоевал бронзовую медаль летних Олимпийских игр 1924 года в спортивной гимнастике и производил одни из самых почитаемых горных лыж в Европе. В 1950-м году на чемпионате мира по горным лыжам в Аспене, Стейн завоевал бронзовую медаль в слаломе.

Тони не стал пробовать копировать эффектную технику Эриксена. Он увидел в том, что Стейн делал на склоне, то, что Стейн узнал от своего отца. “Я был”, - сказал Тони, “единственным, кто занимался гимнастикой на всех снарядах, включая кольца и параллельные брусья, и это очень мне помогло, потому что нет ничего лучше для координации, чем если кто-нибудь даст вам программу, может быть, пять упражнений, которые вы должны сделать на брусьях и на кольцах, включая стойку на руках."

Когда в 1950-м Тони вошел в национальную команду, ее возглавил Фред Росснер (Roessner). Кристиан Правда вспоминал о нем: “Он не был горнолыжником, он пришел из беговых лыж. Он участвовал в Олимпийских играх 1936 года в Гармише". Можно было бы подумать, что в устах Кристиана эти слова звучали, как речь священника, порицающего ересь, но это было не так.

Росснер был первым тренером горнолыжников, создавшим практику летних лагерей (летнее катание на ледниках), первым использовал для подготовки тренажерные и гимнастические залы, и был первым, кто создал программы подготовки для 12/13-летних горнолыжников.
Его наставления о подходах к подготовке спортсменов горнолыжников были больше сочувственными, чем техническими:
"Нельзя обучать команду. Обучение должно быть ориентировано на конкретного спортсмена... важно правильно дозировать нагрузку. Никто не должен терять концентрацию. Тренер должен понимать, каков объем концентрации у каждого подопечного и адаптировать под него программу подготовки... курс слалома должен продолжаться не более пяти дней, в противном случае концентрация пропадает... спортсмен должен иметь чувство, что он должен выполнить определенный объем, и не более. Именно поэтому его подготовка должна быть адаптирована к его возможностям... Обучение должно поэтапно подводить спортсмена на новые уровни выносливости... Тренировки должны быть разнообразны, а не повторяться из года в год... большой акцент необходимо делать на разработку досуга спортсменов".

Фред Росснер

Фред твердо верил в пользу аскетического образа жизни. В те дни команды путешествовали по Европе на поездах, и в то время, как французы и итальянцы питались в вагоне-ресторане лучшей едой и вином, австрийцы ели хлеб и сыр, сидя в вагоне с деревянными скамейками. Когда красивые девушки собирались вокруг австрийцев во время церемонии награждения, Фред отпугивал их. Когда австрийцы приехали в отель, который Фред забронировал для них на Олимпиаде в Кортине, щели вокруг дверей в их номерах были так велики, что сквозь них можно было смотреть на окружающие пейзажи. Но все это было не важно. Австрийцы готовы были пройти сквозь огонь для Фреда Росснера.

Тогда 20-летний Тони Зайлер выиграл все три золотые олимпийские медали в горных лыжах Игр в Кортина-д’Ампеццо, и горнолыжники по всему миру искренне верили, что произошло небывалое историческое событие, нечто, что никогда не случалось ранее и не повторится вновь. Технически Тони выиграл не только три олимпийские медали, но и четыре золота чемпионата мира, так как эти гонки также шли в зачет чемпионата мира FIS в слаломе, гигантском слаломе, скоростном спуске и в комбинации. Тони своими руками создал себе памятник, который будет стоять вечно. Но Зайлер видел все иначе. Кортина была для него нескончаемой чередой проблем, которые следовали одна за другой.

Кортина-д’Ампеццо 1956. Слалом-гигант

Гигант был первым номером программы, и Тони чувствовал себя уверенно. Он выиграл все гиганты, в которых выступал последние три года. Однако трасса в Кортине была не похожа на то, что гонщики видели раньше. Она имела протяженность 2665 метров с перепадом высот в 626 метров. Это было похоже на скоростной спуск с 71 воротами. Рельеф трассы был очень сложным: две отвесные стены в верхней части трассы сменялись коротким траверсом с двумя буграми, и снег на их вершинах был усеян камнями. Там был даже кварцевый выступ, едва прикрытый снегом. Следующий участок был довольно плоским, поэтому любой, кто потерял скорость на буграх, неизбежно терял время и на этом участке.

В день старта трасса была открыта для просмотра с 9:55 до полудня. Спортсменам дали три спуска для просмотра и разминки, но из-за нехватки снега пересечение трассы и створов ворот было строго запрещено не только в спортивном стиле, но и боковым проскальзыванием. Французская спортивная газета «Экип» не без ехидства писала: «Снег взвешивают по миллиграммам, как кокаин. Еще немного, и его начнут продавать из-под полы». Спортсменам не оставалось ничего другого, как просматривать трассу, осторожно пробираясь за внешними воротами. А так как полотно трассы буквально "лепили" из доставляемого со всех окрестностей снега, за ее пределами снега практически не оставалось. И, конечно, Тони побил все канты на своих лыжах, пока с ней знакомился.

Большинство команд просмотрели трассу снизу вверх, а потом ожидали старта в хижине на вершине. В отличие от них, Зайлер и его коллеги просмотрели трассу сверху вниз. "Зачем,” - спросил Тони, “запоминать ее задом наперед?", затем австрийцы сели в фургон, который ждал их внизу, и вернулись в гостиницу.

Сразу после старта первого участника, на верхнем участке сошел пласт снега, оголив траву и камни. Стартовавшему следом одноклубнику Зайлера Эрнсту Хинтерзееру (кстати, отцу Ханса (Ханси) Хинтерзеера, обладателя малого глобуса Кубка мира 1973 года в гиганте) пришлось стоять в стартовых воротах 20 минут, пока производились аварийно-восстановительные работы.
"У меня был последний номер в первой группе. Тогда в гиганте в первую группу входили 18 человек", - рассказывал Тони. "Я думал, что если я в самом начале испорчу лыжи, то у меня не будет никаких шансов на победу. Но спустя 20 секунд я пересек самую коварную часть трассы, и мои лыжи были в порядке. Я очень внимательно смотрел на склон, чтобы вовремя увидеть, что-нибудь проглядывающее сквозь снег"."Тогда я понял, что могу выиграть. Я хорошо ехал. Я был в состоянии перепрыгнуть второй из двух больших бугров, я выпрыгнул с первого, перелетел второй и приземлился на его скат. Там я выиграл много времени, потому что остальные старались пройти бугры без отрыва лыж от снега. Бугры были худшей частью, и у меня было достаточно скорости, чтобы пролететь над ними. И все благодаря тому, что мои лыжи не были повреждены скалами на первых 20 секундах, после второго крутого спада. Дальше я мог ехать так, как хотел, не опасаясь за лыжи, и я взял у трассы всю скорость, которую она дала"
Пологие участки внизу не были ограждены. Во время тренировочных заездов зрителей не было, но в день гонки толпы стояли прямо по краям трассы, образуя живой коридор, который сбивал с толку, полностью меняя визуальное восприятие трассы. "Зрителей было много", - рассказывал Тони, - "поэтому было трудно разобрать, где ты находишься. Не осталось ничего, по чему можно бы было сориентироваться. Надо было очень хорошо помнить трассу. Два или три раза она поворачивала налево, а потом внезапно меняла направление, уходя направо на очень похожую местность. На такой длинной трассе запомнить все это и не ошибиться, было очень трудно."

Финишировал Тони с результатом 3:00.1, выиграв фантастические 6,4 секунды у второго призера, коллеги по сборной, Андерля Мольтерера, разрыв которого с десятым результатом был уже меньше 6 секунд.

Трудный cлалом

“Запоминание трассы слалома",- писал Тони в своей автобиографии "Как я стал трехкратным олимпийским чемпионом", - "это особое искусство, сравнимое по решению сложных задач с шахматами или кроссвордами." Для того, чтобы запомнить трассу слалома правильно, вы должны быть в состоянии "составить" ее из фрагментов. Он признавался, что даже такие неразрывные "куски", как шпилька или змейка, были слишком крупны для него. Чтобы понять, как двигаться, он предпочитал запоминать ворота за воротами. Тони представлял себе, как он движется через каждые ворота, а затем решал, стоит ли сделать заход повыше, пройти впритирку к вешке или на отдалении.

День слалома под тяжелым серым небом выдался сырым и холодным. К старту из долины поднялся туман и обволок трассу до самой стартовой калитки. К этому времени Тони уже получил столько неприятностей, сколько хватило бы на целый день.

В гостинице он жил с Эрнстом Хинтерзеером, и Эрнст уехал утром, даже не разбудив его. Спустя некоторое время Тони проснулся, как от толчка. Побежал вниз в столовую и нашел, что в гостинице не осталось никого, кроме персонала. "Я спросил,‘Где спортсмены? Где команда?’ И они ответили, что все уже ушли полчаса назад. Я сказал, ‘Иисус Христос!' ‘Не могли бы вы организовать завтрак для меня? Не могли бы вы организовать машину к финишу для просмотра?’ И они все устроили. "Я пошел в комнату, оделся и взял лыжи — те уже были подготовлены накануне. Они отвезли меня к финишу. Когда остальная часть команды просматривала последнюю, верхнюю часть трассы, я только начал. У меня был один плюс — я был один, и никто не мешал мне. Но мне необходимо было действовать очень быстро, чтобы добраться на старт вовремя."

“Когда я прибыл на вершину, я попросил: ‘Фред (Росснер) - мне нужен номер.’ Он открыл свой рюкзак и сказал: ‘Иисус Христос! Я забыл твой номер’. Так что я получил номер у другой команды. У них были тренировочные номера для бесплатного катания на горе, где проводили гигантский слалом, и тренер, у которого в рюкзаке нашелся этот нагрудный номер, отдал его мне. Это был № 135.

“Никогда не было слалома длиннее, чем в Кортине! Первую и вторую трассу поставили из 92-х и 96-и ворот, а чем длиннее трасса слалома, тем выше вероятность допустить ошибку”.

И это была не единственная опасность. Тонкий слой снега на слаломной горе был отсыпан снегом, который извлекли из леса, а затем залили из пожарного шланга. Шланг, однако, был недостаточно длинным для этой работы, поэтому нижняя часть трассы была ледяной, а верхняя засыпана сыпучим зернистым снегом. "Там было жестко и очень круто" - рассказывал Тони. - "Около 40 градусов сверху, почти вертикальная стена. Пришлось быть очень осторожным. Мольтерер там упал”. Тони выиграл с обе попытки, с результатами 1:27 и 1:47, с итоговым результатом 3:14,7 и четырьмя секундами преимущества. Два вида горнолыжной программы стали историей, остался только один.

Скоростной спуск

Горы Кортины не похожи на другие горы. В итальянских Альпах горы появляются из-под земли, как будто дети титанов настроили из песка замков и зубчатых крепостных стен.

Мужской скоростной спуск на Стратофана начинался с падения вниз между двумя зубцами, а затем, как из пращи, запускал гонщиков в длинный полет с приземлением на плоское, если только они не успевали сделать опережающий прыжок. Затем следовал крутой скоростной поворот, за которым следовала длинная пологая неровная прямая. Неровности оставляют стада коров, спускающиеся в этой части трассы вниз с альпийских пастбищ. Коровы имеют привычку идти в шаг, а это подтачивает мягкий верхний слой земли, оставляя глубокие тропы, которые нужны коровам, но не горнолыжникам.

В день гонки было очень холодно — минус 28°C (в верхней части трассы) и ветренно - 60-75 км/ч. Стартовым номером Тони был №14.

"На трассе были сотни бугров, поэтому было очень трудно найти наилучший путь вниз", - вспоминал Тони. - "Мы с Андерлем провели около часа, осматривая трассу и выбирая маршрут. Ты попадал на этот выкат на скорости около ста километров в час, так что если наезжал на бугор, тебя неминуемо подбрасывало вверх. Если бы я пропустил этот момент, не сработав на опережение, то подбросить могло и на полтора метра. Я знал, что здесь можно нарваться на крупные неприятности”. Местами трасса была очень узкой, напоминая коридор, и во время тренировок была хорошо укрыта свежим снегом. Накануне дня старта, в ночь, поднялся ветер и сдул весь свежий снег. Кроме того, во время тренировок мужчины проходили трассу участками, и никто не представлял себе, как будет идтись эта трасса без остановок на полной скорости.

"Было очень ветрено. Некоторым ветер дул в спину, да так, что после первого же бугра они не могли приземлиться и падали. Те, кому ветер дул в лицо, также столкнулись с трудностями. Встречный ветер создавал подъемную силу, которая работала против гонщиков, не обеспечивая должного сцепления лыж со склоном. Но у меня не было времени, чтобы думать об этом, я только слышал, сколько человек упало — большинство из стартовавших”
У австрийцев одна рация была на трассе, а другая наверху, так что Тони был в курсе всех новостей еще до своего старта. “Я знал, что лучшее время принадлежит Ханспетеру Ланигу - 2:59. Я думал, что это не должно быть проблемой, я показывал здесь — 2:57 годом раньше."

Затягивая, Тони порвал один из пяточных ремней. “Я еще не получал замену так легко. Ганс Сингер входил в австрийскую олимпийскую команду в 1952 году, а теперь работал тренером в итальянской команде. Он дал мне ремень со своей собственной лыжи, со словами: ‘Посмотрите, я могу дать вам его, но я не знаю, как долго он продержится, ведь осталось всего два шва (стежка).’ Я сказал: ‘Я пойду на риск. Я затяну его, и если он работает, то хорошо, а если нет, то это другое дело. У меня сейчас нет другого выбора — я же не могу сбегать за заменой вниз!"

Я вошел в стартовые ворота за 20 секунд до старта, и решил, что просто проеду эту трассу и ничего более. Не буду стараться ехать быстрее и рисковать. Просто буду ехать достаточно быстро". И этого оказалось достаточно. Тони выиграл скоростной спуск с результатом 2:52.2 и отрывом в 3,5 секунды от второго места. Это была его третья золотая медаль в Кортине и его вечное место в истории Олимпийских игр.

После церемонии награждения, он подарил по золотой медали отцу и матери, а одну оставил себе. Тогда ему было всего 20 лет!

Чтобы не затягивать и без того длинное повествование, остановлюсь на этой высокой ноте. В интернете довольно много статей, описывающих дальнейшую судьбу Зайлера: про то, как он выиграл чемпионат мира 1958 года (три золота и одно серебро в слаломе), как ушел из спорта, как стал кинозвездой, как работал в австрийской сборной, подготовив великую команду 70-х. Возможно, мы к этому вернемся, например, описывая лыжи, выпускаемые под его именем в Канаде… Единственное, что хочется добавить напоследок: баяны на лыжах Тони рвал еще тогда, когда это не было "техническим элементом":

И несколько фотографий экспоната напоследок:

Автор: HappyNY

Другие статьи автора: