История горных лыж в Кузбассе

Теги: горнолыжная школа | Таштагол

21.10.2020

Интервью с Валерием Константиновичем Лисиным, тренером, основоположником спортивных горных лыж в городе Таштаголе, об истории горных лыж в Кузбассе, Таштаголе и лицах, делавших эту историю.

Валерий Лисин с воспитанниками, 1972 год.

Валерий Константинович, прежде чем говорить о Таштаголе, расскажите, с чего начинался горнолыжный спорт в Кузбассе?

- Я могу рассказать только о том, чему был свидетелем. В 1959 году наша семья, жившая прежде в Бийске, Алтайского края, переехала в Кемерово. В Бийске я закончил восьмилетку и в Кемерово пошел учиться в 9 класс. И вот осенью 1959 года в нашу школу пришел делать набор в секцию горных лыж Новиков Владимир Максимович, тренер из общества «Труд». В Советском Союзе было много разных спортивных обществ: Труд, Динамо, Спартак, Буревестник, Урожай, Трудовые резервы, Зенит, которые охватывали молодежь страны по принадлежности к роду их деятельности или работы.

Новиков в молодости был очень способным и разноплановым спортсменом. Первые разряды у него были по пяти видам спорта, а по кольцевым мотогонкам на гаревой дорожке, которые наряду с другими техническими видами спорта получили в послевоенное время в Кемеровской области большое развитие, он был мастером спорта СССР. Сейчас, когда уже много прожито и есть, с чем сравнить, можно сказать, что это был очень сильный и неординарный человек, способный своей незаурядной личностью увлечь за собой молодежь. В то, очень неспокойное и голодное послевоенное время, когда на свободу вместе с политическими заключенными была выпущена и большая масса уголовников, такие люди, как наш тренер, играли в нашей судьбе исключительную роль. Они ввели нас в мир спорта с его необъятными возможностями самореализации. Открыли для нас новую жизнь.

В то время руководство страны уделяло спорту очень большое внимание. Работающие спортсмены, мастера спорта СССР, независимо от того, где они работали, получали к своей зарплате дополнительную доплату. Спортсмены низших разрядов получали талоны на питание. Тогда это было незаменимым подспорьем, которое позволяло отвадить от уголовных элементов и приобщить к спорту послевоенное поколение «безотцовщины», т.е. детей из неполных семей, отцы которых погибли на войне.

А что было до того, как мы встали на горные лыжи? Горные лыжи за послевоенное время добрались и до Сибири. Но это было пока не спортивное занятие с его регулярными тренировками и соревнованиями. Люди просто занимались, как сейчас говорят, своим «хобби», т.е. своим любимым активным отдыхом. Я помню, что каталась самостоятельно, как любитель, Жмурова Татьяна Ивановна. Потом она выступала за сборную команду Кузбасса. Наш тренер Новиков, который тоже сам выступал на соревнованиях. В Анжеро-Судженске уже начал работать с молодежью Михаил Иванович Яковлев, очень большой энтузиаст горных лыж, работавший тогда учителем физкультуры в школе и в свободное от работы время тренировавший горнолыжников. В те годы (1959-60 год) в Кемеровской области было всего два места, в которых начали культивироваться спортивные горные лыжи: была Анжерка и было Кемерово. Больше спортивных горных лыж тогда не было нигде.

Татьяна Жмурова и Михаил Яковлев на первенстве Кузбасса, 1962 год

А Новокузнецк?

- В Новокузнецке, как мне помнится, тогда была одна девушка: Шишина-Пенина. Попадала в сборную Кузбасса. Но, она большенькая уже была, постарше нас.

Повторюсь, тогда в Кузбассе было только два места: Анжерка и Кемерово. И первенство области проходило ежегодно в основном в Кемерове. И лишь один раз на моей памяти в Анжерке.

Много собирали участников первенства области?

- Участников было много, в Кемеровской области начался «бум» развития горнолыжного спорта. Взрослых любителей, конечно, были единицы, в основном уже выступали в соревнованиях спортсмены нашего поколения. Я мог не ходить в школу, а шел на гору и занимался. И таких ребят было очень много, которые начинали. Это был начальный уровень нашего спортивного профессионализма.

В первый год, когда был сделан набор, нас было человек 20 в этой группе. Начали заниматься в 59-м, и на третий год, в 1962 году, выступили уже в Красноярске.

По соревнованиям первенства Кузбасса, которые были проведены в Кемерове, в сборную команду на соревнования в Красноярск попали только кемеровчане. Из Анжерки никто не попал. Не прошли по результатам.

Может они были моложе вас?

- Да, моложе. Люда Тинникова (Кабанова) тогда вообще еще не выступала. И самое первое выступление сборной команды Кузбасса было в 1962 году в Красноярске на зональной Спартакиаде Сибири и Дальнего востока. В советское время вся страна была поделена на зоны. Сначала проводились соревнования в краях и областях, потом зональные соревнования, а уже потом, по их результатам – финальные.

Какой был состав участников Спартакиады зоны Сибири и Дальнего востока?

- В Красноярске выступали команды из Кемерова, Горно-Алтайска, Красноярска и Томска. Тогда, я помню, за Томск выступали Лисовский Андрей Федорович, братья Карташовы. За Горно-Алтайск выступала Тоня Урюпина и Махов Валентин Иванович. За Красноярск не помню, кто выступал, но у них была очень сильная команда.

Первое место было за Горно-Алтайском, второе место – Красноярск. И потом мы - Кемерово. Участников было много. У меня в слаломе номер был где-то семьдесят какой-то, а у моего товарища по команде - Гены Давыдова, где-то 82. Примерно вот такой количественный состав был.

Провели два вида: слалом и слалом-гигант. Скоростного спуска тогда еще не было. Да и какой скоростной спуск! И слалом и гигант долго еще ездили на одних и тех же лыжах, с креплениями на «скобах со щёчками» для крепления носка ботинка. Пятки ботинок крепились к лыжам намертво длинными ремнями, которые специально пропитывались горячим моторным маслом, а потом максимально вытягивались подвешенной за один конец гирей. Это делалось для того, чтобы ремень не намокал от снега и не вытягивался, ослабляя соединение пятки ботинка с лыжей. Кожаные ботинки, для придания им жесткости, разогревали и пропитывали разогретым до жидкого состояния парафином. Потом надевали на ноги, сильно затягивали шнуровкой и выходили на снег, чтобы ботинки застыли по ноге. Вот такими ухищрениями приходилось заниматься. Позже догадались укреплять боковые части ботинок, повышая жесткость, с помощью эпоксидной смолы и стеклоткани. Наши первые крепления были очень травмоопасны, потому что любое падение на скорости с «намертво» прикрученными к лыжам ногами очень часто приводило к винтовым переломам голени ног. Спасало только то, что лыжи были деревянные и при серьезных падениях ломались. Иногда, после серьезных падений, на ногах от лыж оставались только грузовые площадки под ботинками, а ни носка и ни пятки не было. Но других креплений у нас поначалу не было, и мы были рады и этим. Потом появились наши отечественные аналоги креплений «Маркер» и пятки с пружинными креплениями типа «лягушка». Это уже был огромный шаг по части уменьшения травматизма и сбережения здоровья и любителей горных лыж и спортсменов.

А на какой горе в Красноярске проводили соревнования?

- Все соревнования тогда провели на Каштаке, где были трамплины и длинная пологая гора, где гигант проводили. Вот это и было самое начало.

Ездили на мукачевских деревянных лыжах?

- Ездили конечно и на мукачевских, назывались они «слалом» и «спуск». Но были уже и польские лыжи, такие коричневые. Я помню, что выступали уже и на Karhu и на Jarvinen. Это были финские лыжи довольно приличного качества. Karhu - голубые такие, с медведем. Все лыжи были деревянные. Но у нас таких еще не было.

Что было дальше?

- А дальше, в 1963 году, я ушел служить в армию. И что было с 1963 по 1966 год я не знаю. Когда в 1966 году я вернулся после армии домой в Кемерово (я три года служил в ГСВГ - Группе Советских войск в Германии), в нашей секции вместе с Новиковым уже работал Юрий Иванович Кулешов.

Я третьего сентября 1966 года вернулся из армии, а четвертого уже работал тренером по горным лыжам. Меня Новиков сразу «выцепил» и определил к себе. Но, по каким-то причинам, я через два или три месяца ушел. Я не помню, что там случилось и как. Я ушел и устроился в ВостНИИ младшим научным сотрудником. Тогда в ВостНИИ была команда по ручному мячу, и я где-то месяца три отыграл в ней вратарем на первенстве города. Научился играть в ручной мяч я в Армии, в ГСВГ. В ГДР тогда ручной мяч был очень популярной игрой и мы там играли на первенстве нашей войсковой части, а потом и на первенстве ГСВГ. Но, так как в Кемерове потом все это развалилось, я снова вернулся на работу тренером по горным лыжам. И вернул меня уже Юра Кулешов.

Кулешов тогда был молодой и сам еще выступал?

- Да, сам еще выступал, но выступал своеобразно. В Кемерово слалом проводили там, где трамплин. Трасса-то всего метров 100. Проходя по трассе, он три-четыре раза перевернется, упадет, вскочит, попадает в ворота и еще и умудрялся выигрывать. Вот такой он был верткий мужик! Очень шустрый! Но, потом он уехал в Междуреченск и там около двух лет проработал тренером с детьми, начиная все с нуля.

Юрий Кулешов, Виталий Глухих и Виктор Коваленко после соревнований

Позже с подачи Новикова туда из Горно-Алтайска приехал Махов Валентин Иванович. По приезду Махова в Междуреченск Кулешов вернулся обратно в Кемерово и устроился на работу преподавателем в КГПИ.

То, что в Междуреченске не успел сделать Кулешов, потом сделал Махов. В Горно-Алтайске тогда уже был устоявшийся коллектив. И довольно приличный! У каждого были свои амбиции. Один Гена Черданцев чего стоил. Его в Союзе все знали. И вот в Междуреченск из Горно-Алтайска приехали работать Черданцев Геннадий Васильевич и Махов Валентин Иванович, а из Томска Хохрин Георгий Афанасьевич.

А почему Черданцева по всему Союзу знали? Знали как спортсмена?

- Черданцевых было два брата: Геннадий Васильевич и Михаил Васильевич, который потом долгое время работал в Российском спорткомитете старшим тренером по горнолыжному спорту. Как спортсмены все Горно-Алтайские тренеры, в общем-то, ничего особенного из себя не представляли, кроме Махова, который частенько устраивался на Чемпионатах СССР в первой десятке, а иногда и в пятерке. Он очень хорошо работал с мазями. Мог намазаться на любую погоду. А при том состоянии трасс и инвентаря это было очень полезное качество.

Гена Черданцев был очень серьезным и вдумчивым тренером. Уже в то время он в своей работе использовал портативную кинокамеру для наглядного показа спортсменам исполнение ими поворотов, с целью улучшения их техники. Применение тренерами кинокамер в то время было сопряжено со многими трудностями, и первой из них была съемка на морозе. А потом нужно было еще в тот же день оперативно подготовить пленку к показу, чтобы спортсмены не забыли свои ощущения, возникшие у них в процессе той тренировки. Это сейчас стало все просто с использованием цифровых видеокамер и телевизоров. Но что-то я и сейчас особо не замечаю использования тренерами видеокамер, а в то время таких вообще были единицы. И среди них, в сибирской глубинке, был Геннадий Васильевич Черданцев. Как показало время, такое отношение к своей работе в итоге принесло Черданцеву прекрасные результаты в виде выступлений его воспитанника Владимира Макеева на Всесоюзных и международных соревнованиях.

А Валерий Ким у кого в Горно-Алтайске занимался?

- Ким в Горно-Алтайске занимался у Махова. Махов привез его с собой в Междуреченск, также как Урюпину Тоню. Они тогда уже были мастерами спорта СССР.

Махов в Междуреченск и не собирался приезжать. У него и в Горно-Алтайске было все хорошо. И не приехал бы никогда. Просто Новиков был его друг, которому он доверял. Новиков уже тогда видел в Междуреченске большую перспективу для развития горнолыжного спорта, а в Махове видел перспективного тренера, которому можно было доверить такое большое дело.

Почти одновременно на работу тренерами в Междуреченск приехали В.И.Махов, Г.В.Черданцев и Г.А.Хохрин. Это был очень серьезный тренерский «десант». Нечто подобное произошло, когда в Таштагол тренерами приехали работать ваш покорный слуга, Владимир Анатольевич Попов, Вячеслав Алексеевич Чеботаев и Виктор Григорьевич Коваленко. Как в Междуреченске, так и в Таштаголе результаты не заставили себя долго ждать. Но, если в Таштаголе работала команда единомышленников, практически не имевшая опыта тренерской работы, то в Междуреченске собралась команда тренеров с опытом работы, где каждый уже изначально работал сам на себя.

Махов ненадолго задержался в Междуреченске, но очень много успел сделать: на горе Югус была отведена земля под трассу и канатную дорогу, установлена первая шахтовая буксировочная канатная дорога, затем, вместо первой, установлена чешская буксировочная кататная дорога ВЛ-1000, освещена горнолыжная трасса и проводились вечерние соревнования «Сверкающий Югус», на берегу Томи, напротив Югуса, построена трехэтажная гостиница с помещением горнолыжной школы на первом этаже. Потом Махов уехал в Красноярск, строить новую горнолыжную школу в Бобровом логу. А на хозяйстве директором остался Хохрин.

У Махова в Междуреченске сразу появились результаты. Это и Ким Валера, и Тоня Урюпина, а потом к ним вплотную подошел и междуреченец Виктор Коваленко. Это мастера спорта. Кто там еще был… Были еще сильные перворазрядники Коля Харитонов, Володя Попов, Кабанов Толик, братья Мануйловы Юра и Сергей, Яша Степанов, Нина Ходырева, Саша Прасалов, Женя Баранников. У Хохрина появились мастера спорта: Виктор Кызлаков, Таня Асосова, Илья Зубарев, Сергей Захарченко. У Черданцева – Владимир Макеев, Костя Романовский, Валентин и Александр Ардеевы, Александр Боровских. В тот небольшой период в междуреченской школе подобралась очень сильная компания тренеров. Из молодых тренеров сразу хорошо зарекомендовал себя Валерий Дмитриевич Захарченко. У Валерки же первый выпуск был просто замечательный. Это мастера спорта: Катя Черепанова, Лена Панченко, Вера Романовская, Витя Пестов. В то время, центр горнолыжного спорта в области, естественно, переместился в Междуреченск.

Валентин и Александр Ардеевы, Владимир Макеев

А почему Махов из Междуреченска уехал, если все так было хорошо?

- Не все было хорошо. Он конфликтовал с Георгием Афанасиевичем Хохриным, следующим директором горнолыжной школы. И очень сильно конфликтовал. Махов по характеру был лидер! Безапелляционный такой, авторитарный лидер. Его чужое мнение мало интересовало. Он всегда сам знал, что, когда и как нужно делать. И делал! И многим эта его уверенность не нравилась.

В Красноярске Махов быстро нашел единомышленников. В почти миллионном тогда сибирском городе с большими спортивными традициями его поняли и хорошо приняли. Были созданы все условия для превращения Бобрового лога в центр горнолыжного спорта не только Красноярска и Сибири, но и Советского Союза в целом. В короткие сроки во вновь созданной школе молодые спортсмены превратились в молодых и перспективных тренеров: Костя Загребенко, Костя Пнев, Виктор Машкунов, Сергей Кулешов, Слава Мальчик. Вот такая интересная судьба.

А как получилось, что вы из Кемерово в Таштагол уехали?

- В 70-м году у меня все дети закончили школу, включая Аллу Аскарову, которая по своему характеру была лидером. А потом стала спортивным лидером и в Кузбассе и в Советском Союзе. Она была чемпионкой ЦС ДСО «Труд», потом стала чемпионкой России по своему возрасту и среди взрослых, потом чемпионкой СССР, потом в 1975 году стала чемпионкой всемирной Универсиады в Италии, в 1976 году - участницей Зимних Олимпийских игр.

Алла Аскарова на трассе слалома-гиганта.

Подождите, 70-й год. А когда же вы в институте-то учились?

- Учился заочно и в 1973 году закончил спортфак КГПИ.

Может быть, никуда бы я и не поехал. Я про Таштагол и не знал ничего. В мае 70-го года идет совещание в областном совете ДСО Труд по итогам зимнего спортивного сезона. Ведет его председатель областного совета ДСО «Труд» Яковлев Николай Васильевич. Ситуацию, сложившуюся к тому моменту у меня в группе он хорошо знал. Давай, говорит, устраивай Аскарову в техникум. А я думаю, зачем я буду девчонке жизнь портить? Ее берут «автоматом» в институт, а я буду ей техникум предлагать. На этой почве у меня с Яковлевым отношения и обострились. Что я не стал девчонку настраивать, чтобы она за Труд продолжала выступать. Ее забрали в институт, а это значит сразу из «Труда» в «Буревестник». И вот на этом совещании он говорит: вот тут человек приехал с юга Кузбасса, председатель Таштаголского городского совета ДСО Труд Хрулев Женя. Он зовет кого-нибудь, пусть приедут, посмотрят условия, встретятся с руководством города. У них там хоккеисты неплохие, выступают по Кузбассу. Может что-то там можно будет сделать и с горными лыжами? Я согласился съездить в командировку в Таштагол просто из любопытства, потому что захотелось посмотреть новые места, горы, а заодно чем-то помочь местному спортивному руководству.

Вы один туда поехали?

- Да, конечно, один. В начале лета 1970 года. А в сентябре я с семьей был уже в Таштаголе. Я приехал, Хрулев сразу же провез меня по горам. Потом повел меня к первому секретарю горкома партии Ерыкалину. Я ему «разрисовал» всю картину, что можно здесь сделать.

В первую очередь я рассматривал гору телевышки. Хороший перепад высот, длина, рельеф – все было идеально для расположения горнолыжной трассы. К тому же под горой частных строений практически не было. Но Ерыкалин категорически отмёл это мое предложение. Здесь, он сказал, у нас реликтовый лес, его трогать нам никто не разрешит.

Пришлось смотреть дальше. Но, кроме Буланже, вариантов в городе не было. Другие горы я тоже смотрел, но рассчитывать на них было нельзя, потому что в черте города все более-менее подходящие для горнолыжной трассы склоны заканчивались на выкатах частными домами и прилежащими к ним вплотную огородами. А шевелить частный сектор даже в угоду строительству горнолыжной трассы, естественно, никто бы и не подумал.

Под Буланже же аммональный склад.

- Там такая история была. Как-то Громадский Венициан Иванович (директор Таштагольского рудника) подвозил меня на ВГСЧ домой (здесь ВГСЧ – район города, в котором располагалась военизированная горноспасательная часть). Там нашей семье в гостинке ВГСЧ временно была выделена комната. Громадский увидел, что я на повороте смотрю на гору Буланже. Говорит, ты губы-то не раскатывай, у меня здесь под горой шахтные выработки, а рядом с горой склад ВВ (взрывчатых веществ). Здесь ничего строить нельзя, а тем более спортивные сооружения с массовым пребыванием больших групп людей. Однако, партийное руководство города, взвесив все «за» и «против» все-таки дало Венициану Ивановичу свои руководящие указания, которым он не посмел противиться, хотя формально и был прав. И Акт отведения земли под горнолыжные трассы был всеми подписан. В те времена коммунистическая партия в любых делах брала на себя всю ответственность за происходящее в стране. А так как руководители всех предприятий были членами КПСС, то и для них партийная дисциплина была основным пунктом в их работе. Вот так.

После отведения земельного участка Громадский дал нам самый большой бульдозер, какой был у него на руднике, и мы летом 1971 года с Володей Поповым, приехавшим накануне, начали расчистку горнолыжной трассы. Лес, растущий на трассе, почему-то было решено руководством не вырубать и не вывозить, а просто разгребать по сторонам. Мне, самое главное, было не уйти в сторону от естественного рельефа горы. А это не просто сделать, когда перед тобой стоит стена леса. Пришлось побегать вверх-вниз, чтобы трасса получилась… И трасса получилась, никто не жаловался!

Начинали расчищать трассу с самого верха?

- Да. С самого верха. Через Шахтерскую на вершину Буланже была объездная дорога. Она и сейчас есть. По ней поднимались на гриву, по которой дорога шла до вершины Буланже и потом, с молодым бульдозеристом Петькой Кулагиным, шли вниз. А сколько мы с ним времени потратили на ремонт гусениц! Помощников-то у нас ведь не было, и мобильников тоже. За помощью надо было с горы идти в гараж. На что могло уйти много времени. Во время работы возникали очень сложные ситуации. Но с помощью смекалки, «лома, кувалды и такой-то матери» мы их с Петром достойно решали. Здесь мне помогали навыки, полученные в армии, потому что там я по долгу службы освоил профессию водителя тягача и был знаком с работой бульдозера.

Петр Кулагин, Владимир Попов, Валерий Лисин .

А Попов как в Таштагол попал?

- По окончанию Кемеровского пединститута он распределился к себе домой в Междуреченскую горнолыжную школу. Но после института ему пришлось отслужить один год в Армии. После Армии он уволился из Междуреченской школы и посчитал, что выгоднее будет встать у руля горнолыжного спорта в Таштаголе. В Таштаголе, пока его статус был окончательно не определен, он считался тренером и даже набрал группу ребятишек, которых передал потом тренеру Виктору Коваленко. В том числе Ольгу Карелину. Дальше он видел себя в организационной работе, которую тоже надо было кому-то выполнять и которой, в пору становления школы, было достаточно много.

По мере приближения времени открытия школы и видя, как я с удовольствием работаю с ребятишками, а также не вмешиваюсь в уже, как бы, его оргработу, он иногда затевал разговор и, как бы невзначай, пытался установить, претендую я на место директора школы или нет. Понимая, чего он хочет, я ему как-то прямо сказал: я на это место никогда не претендовал и не буду. Мне эта работа не интересна. Хочешь быть директором, «флаг в руки и барабан на шею...» Я по кабинетам ходить не собираюсь. Вот как было.

Владимир Попов с воспитанниками, 1972 год.

А парень, который вас в Таштагол привез, Евгений Хрулев, он сам таштагольский был?

- Сам он был из Прокопьевска. И, по-моему, на следующий же год он из Таштагола уехал.

А главными лицами в зарождении горнолыжного спорта в Таштаголе, как я считаю, были руководители областного и городского советов ДСО Труд: Яковлев и Хрулев. Эти два человека.

Надо также отдать должное директору Таштагольского рудника Громадскому В.И., который внес большой вклад в становление, укрепление и дальнейшую эксплуатацию материальной базы горнолыжной школы. Весной 1974 года было сдано в эксплуатацию 3-х этажное здание гостиницы «Эдельвейс». Кстати название гостиницы предложили мы, тренеры. Наконец-то у нас появился свой дом, целый первый этаж гостиницы был отдан в наше распоряжение на условиях безвозмездной аренды. И за использованную школой электроэнергию также рассчитывался рудник. В том числе за электроэнергию, используемую канатной дорогой на Буланже.

А предыстория строительства гостиницы «Эдельвейс» была такая. У Громадского была задумка построить для Таштагольского рудника свою гостиницу. На рудник приезжало много командированных, а жить им в городе было негде, т.к. никакой гостиницы в городе тогда не было вообще. Да и развитие в дальнейшем горнолыжного спорта без организации в Таштаголе соревнований разного уровня с участием приезжих спортсменов было невозможно представить. А, если проводить соревнования, то надо где-то размещать и приезжих спортсменов. И тут слились воедино интересы и Громадского и городского руководства. Проект здания был взят в Междуреченске. Громадскому в горкоме партии поставили условие, дадим разрешение на строительство, если один этаж гостиницы потом отдашь под горнолыжную школу. Пришлось Громадскому, вместо 2-х этажного, строить 3-х этажное здание.

Однако, когда надо было срочно решить какой-то вопрос, то шли вовсе не к Громадскому, а шли к первому секретарю. Там все вопросы и решали. Я приходил, 15 минут и первый секретарь горкома партии меня принимал. Сначала меня, потом Попова также принимал. Мы никогда не сидели у них в «предбаннике». И вопрос решался прямо на месте, здесь и сейчас. С пустыми вопросами мы к ним не ходили. А вот, если приходилось идти «на поклон» к Громадскому, то у него в приемной «застревали» бывало и на час. Вопрос, конечно, решали, но он умел показать, кто здесь хозяин.

В.И.Громадский награждает Анатолия Тормосина за победу на первенстве ЦС ДСО Буревестник, 1972 год.

А где была школа до тех пор, пока не построили гостиницу «Эдельвейс»?

- Недалеко от перекрестка на Шахтерскую и ВГСЧ, была раскомандировка строителей, строивших Южный ствол, который находился напротив нее через дорогу. Это было небольшое одноэтажное кирпичное строение, в котором нам выделили одну половину. Отопление было «самопальное», плохое. Кожаные ботинки, намокшие за день на тренировке, а катались на одних и тех же ботинках и до обеда и после обеда, там сохли очень плохо. Потом, уже на второй год, когда строители ушли, мы уже заняли все это помещение и добились, чтобы отопление в домике было улучшено. Жить стало лучше, жить стало веселее.

Как было с инвентарем, с канатными дорогами?

- Инвентарь у нас, вплоть до 1973 года, был тот, уже списанный, который я привез с собой из Кемерова, по Труду. Ботинки были на шнурках, кожаные. Такое старье, даже по тем временам. Но, на первых порах и это было большим подспорьем. А потом, уже в 1972 году, когда управление взял в свои руки «Буревестник», и приехали на работу в Таштагол еще два тренера, выпускники Кемеровского пединститута Чеботаев и Коваленко, областной совет ДСО «Буревестник» начал помогать инвентарем. Нам прислали две первые канатные дороги: две ВЛ-200, двухсотметровые, бугеля с крючками. Понемногу начал поступать и спортинвентарь. Все складывалось к лучшему, все сразу сдвинулось с места. Установка двух канатных дорог была произведена силами тренеров с участием наших воспитанников осенью 1972 года на основной просеке под канатную дорогу, где потом ВЛ-1000 встала. Первый подъемник заканчивался за первым перегибом. Там как раз метров 200 было, может чуть больше. Второй шел дальше вверх. В итоге получилось охватить подъемниками даже чуть больше половины горы. Все с нетерпением ждали первый снег. Мечта тренеров и детей наконец-то осуществилась.

Установка подъемника ВЛ-200.

В память врезалось, что первый снег в 1972 году шел подряд три дня и две ночи. В общей сложности выпало около полуметра снега. И в ночь на 13 октября 1972 года снег внезапно перестал идти и ударил морозец. Воскресное утро было безоблачным и солнечным, небо чистое и синее, просто красота. Вот в такое превосходное утро мы первый раз вышли на Буланже и тренировались с канатной дорогой, которую сами же первую зиму и обслуживали. Тренировкой назвать это можно было условно, потому что сначала пришлось обучить детей подниматься на канатной дороге, а потом силами тренеров и детей пришлось трассу утаптывать. На что ушло часа 1,5. И уже только после этого можно было сделать несколько спусков. Но какое это было счастье! Но счастье продлилось недолго. За первым снегом, как всегда бывает, последовал теплый период и на протяжении двух недель снег весь растаял.

Кстати, еще долгое время тренерам и детям приходилось утаптывать и заглаживать трассу лыжами. И только через несколько лет, когда на Буланже стали планировать всероссийские и всесоюзные соревнования, по опыту междуреченской школы, нам стали выделять для утрамбовки и заглаживания трассы большой бульдозер болотоход. После утрамбовки трассы болотоходом трасса не уступала автомобильной дороге, была жесткая и гладкая. Но случалось это не чаще одного раза за зиму, когда предстояло проведение крупных соревнований. Все остальное время трасса готовилась ногами детей и тренеров.

Группа Александра Михайловича Сильченко заглаживает трассу.

Верхняя опора первой канатки стояла за перегибом, а на перегибе трос все время уходил в снег, его все время приходилось вытаскивать или класть его на колено и переезжать через перегиб. Усилие на тросе было небольшое, но детям приходилось прикладывать серьезные усилия.

Откуда набирали детей в первую группу?

- В основном, все ребята, которых я набрал в свой первый набор в 1970 году, были с ВГСЧ. Из города были Вася Куликов, Юра Лихошерст и Юра Барков. Все остальные были с ВГСЧ: братья Хомутовы, брат и сестра Сильченко, Эдик Фрид, Сережа Белкин, еще был неплохой парнишка, фамилию его забыл. Он потом, когда школу закончил, уехал в вертолетное училище в Кемерово. Помню, что он очень быстро все схватывал.

Валерий Лисин, 1974 год.

А где начинали кататься первые таштагольские горнолыжники?

- Начинали кататься в 1970 году на горке в огородах напротив пятиэтажки ВГСЧ. Поднимались в гору пешком. Так прошло две зимы. Разгораживали огородные заборы и катались. Все это происходило на глазах жителей этого дома, владельцев этих огородов. Но никто, никогда нам слова не сказал. Ну, а весной, конечно, нам всем приходилось вместе с хозяевами возвращать заборы обратно на место.

Потом, когда уже были установлены канатки на Буланже, мы всё равно начинали зимний сезон в огородах, рядом, но уже немного в другом месте. Потому что там раньше всего ложился снег и земляная основа была без камней, ровная и мягкая. На Буланже же мы расчищали трассу бульдозером, подняли камни и условия были совсем не такие, чтобы там можно было начинать кататься с первым снегом. Начинали в огородах пешком, а потом, недели через две, уже переходили на Буланже, когда там все заваливало снегом и не было опасности испортить лыжи. Хороших лыж было мало и их приходилось беречь.

Вид на гору Буланже из «огородов».

Как происходило сотрудничество между вами – тренерами?

- Да, действительно это было самое настоящее сотрудничество. Мы все очень хорошо понимали, чтобы стать конкурентноспособными, надо работать сообща. Кроме меня, опытом работы с детьми никто из нас троих тогда еще не обладал. Да и у меня самого он был не такой богатый. Но у Чеботаева была хорошая теоретическая база, а у Коваленко, мастера спорта, «коньком» был свой богатый опыт выступлений во всесоюзных соревнованиях самого высокого уровня. К тому же у него была богатая возможность аккумулировать опыт работы таких тренеров междуреченской горнолыжной школы как Ю.И.Кулешов, В.И.Махов, Г.В.Черданцев, Г.А.Хохрин, В.Д.Захарченко. Виктор Коваленко, как спортсмен, прошел школу и Кулешова и Махова. А Чеботаев, во время учебы в институте, частенько участвовал в тренировочных сборах в Междуреченске, а также принимал участие в соревнованиях в качестве судьи-контролера, а в дальнейшем, когда многолетний «штатный» междуреченский стартер Юрий Бурыхин (муж Тони Урюпиной-Бурыхиной) завербовался в армию и уехал с семьей по контракту служить в ГСВГ, выполнял обязанности судьи-стартера. Это был богатый опыт, реализованный в дальнейшем в Таштаголе. Тренировочные планы мы обсуждали всегда втроем. Много говорили о технике, открыто выражая свое мнение. Все это происходило в дружеской, товарищеской обстановке. Это помогало нам в нашей работе, а также и нашим воспитанникам, которые учились у своих, более мастеровитых друзей и подруг, не зависимо от того у какого тренера они занимались.

Виктор Коваленко, Вячеслав Чеботаев и Валерий Лисин

До моего отъезда во Фрунзе мы втроем частенько возвращались домой пешком. Автобусы тогда в район ВГСЧ/Шахтерской еще не ходили. И разгоряченные проведенным тренировочным днем мы очень активно делились, как своими техническими находками, так и «неожиданно» возникающими проблемами. Искренне искали пути их разрешения. Никто и ни от кого ничего не таил. Мы хорошо понимали, что такое сотрудничество идет на пользу всем нам, а значит и нашей школе в целом. Вот такая работа, на мой взгляд, кардинально отличалась от работы тренеров Междуреченской школы, где, насколько мне известно, каждый держал втайне от коллег секреты своего мастерства. Такие наши тренерские методические советы никогда и ни кем не планировались и возникали спонтанно сами собой. И это помогало нам быстрее осваивать тренерское мастерство и создавать конкуренцию одной из самых благополучных школ в СССР, какой на тот момент была Междуреченская горнолыжная школа.

Даже праздники встречать старались тоже семьями. Но было это не так часто. Специфика тренерского труда с его командировками на соревнования этому не способствовала.

Из-за чего пришлось уехать и почему во Фрунзе?

- У моей жены Светы стало плохо с легкими, и врачи посоветовали ей, пока не поздно, сменить климат. А почему Фрунзе? Во-первых, там тогда работал институт физической культуры, где в основном преподавали русские специалисты. Там была кафедра горных лыж, а заведовал кафедрой знакомый мне Лисовский Андрей Федорович. Его жена, Нина Ивановна Лисовская, работала там же старшим преподавателем. Моим ребятам нужно было продолжать получать образование, и в то время лучшего места в стране нельзя было придумать. К тому же и теплый климат для жены оказался живительным.

То есть вы выпустили свой первый Таштагольский выпуск и уехали?

- Да, я забрал Сильченко Валю, Юру Лихошерста, Васю Куликова, Сережу Белкина, Юру Баркова и уехал в Киргизию, во Фрунзе. Валя только девятый класс закончила и все равно уехала туда со мной. Она стала первым мастером спорта по горным лыжам в Таштаголе, заняв четвертое место на Первенстве ЦС Буревестника среди взрослых, проходившего дома на Буланже. Она тогда еще училась в восьмом классе, а соревноваться ей уже приходилось со взрослыми, опытными спортсменами. В этом проявился ее сильный спортивный характер.

Первенство ЦС Буревестника 1975: Валентина Кулигина, Валентина Сильченко, Вера Романовская, Елена Панченко

А когда Фоминых пришел в горнолыжную школу?

- Володя занимался у меня в Кемерове до 1970 года. Выше первого разряда не поднимался. После окончания института в 1973 году он год по распределению отработал в Таштагольской общеобразовательной школе учителем физкультуры, а потом на год был призван в армию. В 1975 году он демобилизовался и Попов взял его тренером в нашу школу. Он хотел работать тренером. Но, почему-то, я не знаю почему, это произошло не сразу… Может быть потому, что знал, что ему в армию идти. Наберешь ребятишек, а потом их кому-то отдавать придется.

Коллектив горнолыжной школы 1 мая 1975 года: В.В.Фоминых, Н.А.Гарипов, В.К.Лисин, первый секретарь горкома ВЛКСМ, В.Г.Коваленко, В.А.Чеботаев.

А что было во Фрунзе?

- Мне сразу понравился город, но я его почти не видел. Все лето мы проводили на леднике Ала-Арча, тренируясь на летнем снегу и параллельно благоустраивая материальную базу. А всю зиму проводили в разъездах на всесоюзных соревнованиях. Но хорошо, что у жены здоровье сразу пошло на поправку. Теплый климат, короткая и мягкая зима, длинное и не очень жаркое лето сделали свое дело.

Отучились в институте и получили высшее образование Валя Сильченко и Юра Барков. У остальных, по разным причинам, учиться не получилось, и тут я им уже ничем помочь не мог. И им пришлось уехать из Фрунзе обратно домой в Таштагол.

«Звездная» сборная СССР на вашем леднике летом тренировалась?

- Да, тренировались три сезона: с 1980 по 1982 год.

И сколько вы катались летом, один месяц?

- Нет, катались все лето, начиная со второй половины мая и до сентября. Последний сбор проходил в сентябре месяце и катались мы уже по свежему снегу. Не каждый год, но бывало, что июль выпадал из тренировочного процесса. Это происходило тогда, когда за зиму выпадало мало снега. Тогда к июлю почти все стаивало, оставался голый натечный лед и многочисленные трещины, большие и малые. А по голому льду уже не покатаешься.

Ледник Ала-Арча.

Ровно тридцать лет я прожил во Фрунзе. В 1976 уехал - шестого июня. Вернулся в 2006-ом - шестого июня. Специально не подгадывали, так получилось.

Много за эти годы было сделано для развития горнолыжного спорта в Киргизии. Но местечковый киргизский менталитет не позволил обучить и воспитать поколение местных молодых тренеров. Специалисты, муж и жена Лисовские, на которых держался горнолыжный спорт в институте физической культуры во Фрунзе, а также мой воспитанник, выпускник института физкультуры Юра Барков, уехали в г.Чайковский на Урал и стали работать преподавателями во вновь открытом институте физической культуры по зимним видам спорта. Да и последующий развал Советского Союза окончательно поставил крест на горнолыжном спорте в Киргизии. В настоящее время горнолыжного спорта в Киргизии практически нет.

В 2006 году мы с женой вернулись обратно в Таштагол. Работы в Бишкеке не было, жить было нечем. В Таштаголе я устроился на работу в школу сноуборда, руководил которой в то время мой бывший воспитанник Володя Фоминых. Тренеров у него было мало, поэтому с трудоустройством не было никаких проблем. В школе сноуборда я, незаметно для самого себя, проработал двенадцать лет. Работа была интересная. Коллектив тренеров подобрался мне знакомый. Это Володя Кирьянов, Вася Куликов, Гриша Матвеев. Из молодых тренеров – это Митя Фоминых, Ваня Голованов, Дима Чернаков, Оля Насонова (Голованова), Витя Куликов.

Я считаю, что я счастливый человек. Нормальную жизнь прожил. 13 мастеров спорта воспитал. Почти пополам получается, шесть в горных лыжах: Аскарова в Кемерово, Сильченко Валя в Таштаголе, Борисова, Зайцева, Панина и Давыдов во Фрунзе. И семь в сноуборде: Чеботарева, Куваева, Чепкасов, Анисимовы Андрей и Степан, Гузачев, Кияницын. Ну и до некоторой степени Дарина Клинк. Она у меня с самого начала два года занималась в группе начальной подготовки.

Тренерами стали мои воспитанники Саша и Валя Сильченко, Вася Куликов. Сын Васи Куликова Виктор, мастер спорта, тоже тренер по сноуборду. Сын Сережи Белкина, Александр, стал мастером спорта России международного класса по сноуборду, был участником Олимпийских игр 2006 года в Турине. В настоящее время живет и работает в Новосибирске. Учит детей кататься на сноуборде. Почти каждую зиму приезжает в Таштагол с командой на всероссийские соревнования.

Беседовал HappyNY. Записано 06.07.2020 в городе Таштагол.