Интервью с Сергеем Алексеевичем Чаадаевым

Горные лыжи - технически сложный вид спорта, и в одиночку добиться успеха в нем, начиная с 60-х годов, с самой зари Кубка мира и даже до его появления, стало практически невозможно. За каждым великим спортсменом стоит команда, один, два, три, или даже больше, человека. И успешность их совместных усилий очень сильно влияет на конечный результат. А самый важный человек, после спортсмена и его тренера, в команде, особенно в скоростных видах - сервисмен. Кем бы был Килли, если бы у него не было Мишеля Арпина? Какое бы место в истории горных лыж занял Франц Кламмер, если бы не Гельмут Лэнгваллнер (его сервисмен времен выступлений на лыжах Fischer)? Был бы настолько успешен Ингемар Стенмарк, если бы с ним не работал Юре Вогельник? Знали бы мы имена братьев Маре, если бы не Эд Чейз? Вопросы риторические. Для меня совершенно очевидно, что все перечисленные люди были гениальны, каждый в своей области, и если бы они не встретились, то история горных лыж могла бы быть совсем другой.

Сегодня я имею честь представить вам интервью с человеком, во многом благодаря которому у нас есть чудо, которое мы называем "успехи женской сборной 90-х", с Сергеем Алексеевичем Чаадаевым, тем самым членом "золотой сборной" 80-х, членом тренерского состава сборной СССР/России, а в 2009-2011 годах главным тренером сборной Казахстана. Человеком, который был для девушек из сборной "серебряного века" наших горных лыж одновременно и Арпиным, и Лэнгваллнером, и Вогельником, и Чейзом в одном лице. Единственным россиянином, который знает ВСЁ и еще немножко больше и про лыжи Mizuno, и про секреты побед наших девушек в 90-е.

Владимир Иванович Макеев, Леонид Васильевич Тягачёв и Сергей Алексеевич Чаадаев

К сожалению, время общения с Сергеем Алексеевичем было недолгим, и я сознательно ограничил круг своих вопросов темой его работы в качестве сервисмена с лыжами Mizuno. Заранее приношу свои извинения тем читателям, которые, прочитав заголовок, ожидали узнать о подготовке в "золотой сборной", о взаимоотношениях в той команде, о том, как создавались успехи членов той команды на Кубке мира, и многом, многом другом. Поверьте, мне тоже очень хочется это узнать. Может быть, как-нибудь в другой раз.

Хочу также выразить огромную благодарность Александру Ивановичу Панову. Человеку в узких горнолыжных кругах совершенно легендарному, без которого это интервью, пожалуй, никогда бы не случилось, а музей SkiGu.ru не пополнился бы двумя парами лыж Mizuno: G mode и S mode (одна из которых принадлежала Варваре Зеленской!!!). Александр Иванович, коренной москвич, горнолыжник поколения "золотой сборной" 70-х - 80-х, мастер спорта СССР, армеец, призер Чемпионата СССР, неоднократный обладатель Кубка СССР, один из крайне немногочисленной когорты спортсменов, которые имели нулевые очки во всех (!) видах одновременно. Участник ставших легендарными, первых и единственных проведенных в СССР международных соревнований по "специальному скоростному спуску" (заездов на скорость), состоявшихся в апреле 1976 года в Кировске...

Но не будем дальше откладывать и перейдем к самому интервью, оставив за кадром собственно момент знакомства и мои сумбурные приветственные слова. Признаюсь, я такого благоговейного трепета не испытывал с момента, когда внезапно в двух метрах от меня, на вершине рампы на Университетской площади не материализовалась команда топ спортсменов Кубка мира во главе с Акселем Лунд Свиндалем и Боде Миллером во время "промо" этапа в 2009 году.

В каком году сборная перешла на Мицуну? В 80-х или уже в 90-х?

1990 - 1991-й. Да, наверное, к Олимпиаде-92 мы уже два года с ними работали.
С ними у нас Леонид Васильевич Тягачев познакомился. Сложились очень хорошие отношения с их представителем Казо. Он выполнял функции технического директора в подразделении alpine ski. Мицуна ведь большая фирма, а горные лыжи - какие-то небольшие проценты от всей этой большой фирмы.

Горные лыжи у них тогда уже были? Я помню разговоры в начале 90-х, что Мицуна - это перекрашенный Атомик.

Лыжи у них были, но они были четко сориентированы на собственный внутренний рынок. На внешний не продавали. У них тогда сложились отношения со cловенцами, с их слаломной командой, которая на них довольно неплохо выступала: этап Кубка мира выиграли. А вот, что касалось скоростной линейки лыж (супергигант и скоростной спуск), этим направлением очень плотно занялись мы, с нашей женской командой. Постоянно на все тренировочные сборы и на этапы Кубка мира, и Кубка Европы приезжали инженеры Мицуно. Все время выспрашивали разные нюансы, досконально выпытывали, какие ощущения по скольжению, по поворотам. И такая совместная работа с их инженерным составом велась постоянно. Мы так плотно ни с кем не работали, как с Мицуно. В итоге смогли добиться очень скользких лыж… но вот, что касается поворотов, проблемы были. Не такие они верткие были, не такие управляемые. Но скользили идеально. Добились самого лучшего скольжения.

А за счет чего? Это были какие-то структуры? Они у себя на заводе нарезали?

Нарезал я. Мне привозили партию лыж, а я их уже шлифовал. В разных местах. На Винтерштайгере шлифовал, там свои были шлифы. И на Монтане, в Шладминге. И в Рид я ездил специально и шлифовал там.

Там же находится фабрика Фишер. Получается, что Вы работали на Фишере, с Мицуной?

Нет. В Риде, на фабрике Фишер, делал только Фишер. У Винтерштайгера в Риде тоже есть завод. Там они делают сельхозтехнику, и там же делают вот эти шлифовальные станки. На территории завода есть спортцех, где стоит 8-10 самых современных станков, помимо самых ходовых, рабочих. Бери свои лыжи и работай. Кроме того, у меня же была еще хорошая информация с Фелкла, где я до этого два или три года по неделе готовил лыжи к сезону. Поэтому у меня была информация по шлифам с Фелкла. Ну и я сам что-то искал, внедрял. Такая творческая работа, интересная. Получалось иногда очень хорошо. Лыжи скользили. Нареканий не было.

Лариса Майер говорила, что иногда лыжи скользили слишком быстро, чем хотелось бы на данной трассе.

Хорошо лыжи скользили. Просто здорово. Здесь совокупность всего. И конструкционные особенности. И само покрытие тоже, оно особенное.

У них был какой-то особенный полиэтилен скользящей поверхности?

Да. И плюс работа со смазкой. Все вкупе давало результат. Довольно успешно с Уктусом поработали. С нашими. Бывало очень здорово попадали, а бывало влетали. На "Уктусе".

Вы лыжи сборной мазали "Уктусом"?

Да. В Норвегии, в 1996-м, в Нарвике, Зеленская все тренировки выиграла, и этап Кубка мира. Как раз вот такие жидкие были мази от Уктуса. И порошки. Там я это применял впервые. Иностранцы подходили, смотрели, как я буквально на коленях готовил лыжи между заездами. Смотрели, и не понимали, что это такое.

Тогда появились фторированные мази?

Ну они уже были, фторированные. Уктусовская линейка была высокофторированная и жидкая. Очень удобная в приготовлении и нанесении. Быстро. Не надо было с утюгами возиться. Прямо между попытками. Наносилась, растиралась, полировалась. И все, вперед, на старт.

А полировали роторными щетками?

И роторными, и просто руками полировали. Успешная была работа, которая складывалась из многих компонентов: очень четкая работа инженеров Мицуно, и практический материал, нарабатываемый годами. У меня были записи по мазям, по структурам снега, по разным снежным параметрам, по структурам лыж с 1988 года. Объемный материал. Я просто открывал записи, смотрел, и вот это выливалось в результат. Потому что просто так, конечно, не сделать. Это нарабатывалось. Очень много дала постоянная работа в большом коллективе на Кубке мира. С сервисами Фелкл. Теми, кто лыжи Кате Зайцингер делал. И с ребятами с Атомика.

Они не темнили? Секреты не таили?

У всех свои секреты. Одно время все ломились к нам в лыжную комнату, чтобы посмотреть, что же мы там такое делаем. Приходилось закрываться. Что-то показывать, что-то нет. Были свои секреты, конечно.

А зачем ушли с Фелек на Мицуну? Заранее понимали, что с Мицуной команда добьется большего?

Работая с Мицуна, мы получали от них не только лыжи. Мы получали большую поддержку по проведению сборов, в том числе межсезонных, по экипировке, по одежде. А это очень большие расходы. Очень важно было, чтобы команда смотрелась, была оснащена очень качественным инвентарем. То есть с их стороны они очень прилично материально помогали. В этом была заинтересованность.

Есть лыжи теплые, и есть холодные...

Я вот считал как-то. У Гладышевой с Зеленской на двоих стояло у стены 26 пар только спусковых лыж. И все они были разные. На разный снег, на разные трассы. Потому что были трассы и с крутыми виражами, и более пологие такие, но прямые. Раньше трассы были немножко другие. Сейчас они стали технически посложней: виражей много, спадов. А в то время, в 90-е годы, были трассы с длинными прямыми участками, где первостепенное значение имело скольжение, и опыт нарабатывался в течение нескольких лет. Вот, например, в Лейк-Луис мы ездили 12 лет каждый год. Уже знаешь, какой там снег, какие шлифы, какие лыжи.

То есть можно было сказать: вот для Лейк-Луиса - эта пара?

Да, конечно. Те пары, которые выигрывали, они сохранялись, они работали по два, по три года. И это не только у нас. У Пикабу Стрит так было. Была одна пара, уже убитая, кантов там уже не было, но она хорошо скользила всегда, на любом снегу. Куки ее прятал от всех. Вот такие уникальные вещи. Но и у нас тоже свои секреты были. Были пары, которые скользили везде. Которые специально хранились, готовились.

На них не тренировались?

Не, не, не. А зачем? Они проверенные. Девчонки их знали, как облупленные. Они облупленные и были, такие... красили по новой, подкрашивали, омолаживали. И у Гладышевой такие были, и у Зеленской.

А на соревнованиях, даже если было известно, какая пара лучше всех катит, как в Лейк-Луисе, другие пары брали, сравнивали?

Постоянно. Перед соревнованиями, помимо тренировок, командам, тем, кто желал, выделяли тестовые участки. Готовили по 15 пар дополнительно к этим. Девчонки официальную тренировку проезжали, выходили на склон и тестировали лыжи. Выкатывали. И мы смотрели. Своя засечка была. Делали анализ. Потом это уже все стали применять. И Атомик, и Россиньель, и Фишер. У них этим целые команды занимались: тестеров человек пять, сервис - человека 3-4. И вот они, пачки лыж эти готовят, привозят, спусковики, эти ребята-тестеры уже готовы, в комбинезонах. Трассы уже накатаны, разметка вся сделана, засечка расставлена, компьютеры подключены, и они только ших-ших-ших. Номер отмечают на компьютере. Лыжи поехали, и происходит автоматический анализ, на разгоне, на средней части и на самой быстрой части. И смотрят, где, какая пара выигрывает, на каком участке, на какой скорости.

Вы раньше всех это начали?

Не скажу, что раньше, но в то же время. Серьезные фирмы, они всегда над этим работают и работали. Накануне официальных, очень важных стартов, есть программа. Также как у нас были перед Олимпиадой-98: за год перед Олимпиадой, накануне Олимпиады. Поехали на Олимпиаду в Нагано, а лыжи отправили туда заранее, за неделю. У Мицуно там уже центр был, Мицуновский: трассы, спортсмены специальные, которые накатывали эти лыжи, тестировали. Я подготовил два или три чехла этих лыж, отправил, они их приняли, распаковали и подбирали, смотрели по скольжению, по шлифам и по смазке. Отобрали идеально. Я приехал туда и уже не мудрил. Мне говорят: "Вот эта пара самая быстрая, вот эта вторая, вот эта третья. По смазкам сочетания такие. Небольшая разница в этом, и в этом". Не надо уже ничего искать, только работать в этом направлении. Большая часть работы сделана. И так работали многие.

А Мицуна не предлагала какие-нибудь японские мази?

Нет. У них их нет, не производят. Это дорогостоящее производство. Фтористые наши мази, например, Уктус, это остаточный, побочный продукт атомной промышленности. Как нам объясняли. Охлаждающая жидкость в реакторах сверху покрывается парафином, который напитывается фтором. И вот эта "пенка" используется для изготовления смазок. Может быть, не всё рассказывали. Фтор он же ни с чем не связывается, его трудно связать. Ну, а в парафинах его как-то удерживают. Или порошком, или в парафине.

А кроме "Уктуса", с чем работали?

А со всеми. Со Свиксом, Холменколем, Токо, Вола, Стартом. Последнее время у Старта была очень хорошая линейка высокофтористых мазей. Со всеми работали. Где-то были предпочтения. Вот например в Америке, в Вэйле, там сухой снег, такой, перемороженный… Где-то одни мази скользили лучше, где-то другие, поэтому по опыту, по записям, выбирали. Но все равно экспериментировали. Что-то новое пробовали.

То есть контракта, как с лыжами, такого не было?

Нет, нет, этого нет. Контракт контрактом, а работаешь ты со всеми. Если в контракте у тебя написано, что твой спонсор Свикс или Токо, то у тебя везде висит Токо, Свикс, а работаешь со всеми. Смотришь, ищешь, что предпочтительнее. Что-то новое у кого-то. Те смазки, что на Кубок мира приходят, это не те, что из магазина. Это как вино. Есть эксклюзив, а есть то, что в магазине продают. Те, что привозится на Кубок мира, они может быть не так расцвечены, не так упакованы, как в магазине, но материал очень качественный и продается только сервисам команд.

А вот, например: скользкая пара для Лейк-Луиса, но в Лейк-Луисе может быть и минус 30, и около нуля. Эту пару мажут и на ноль, и на минус 30?

Да. Мы все равно проверяем, смотрим. Но, как правило, скользит. Она по своей структуре, не знаю, еще, почему там, но скользит. Такие вот парадоксы. Допустим, снег минус 22, перемороженный сухой искусственный снег, а на нем в Лейк-Луисе хорошо скользят мягкие мази. Тот же желтый Холменколь. Вот удивительно было. Я посмотрел, блестящий след остается. Почему он блестит? А это вода образуется от трения лыжи. И это с мягкой смазкой.

Желтый Холменколь, он же вообще без фтора.

Ну да. Если сухо, уходишь от фтористых. Там сочетать надо. Чем больше скорость, тем больше трение у лыжи, и больше воды образуется, значит надо больше к фтористым мазям уходить. Если скорость меньше и сухо, то можно использовать нефтористые мази, низкофтористые. Можно даже жесткие. Разные варианты есть.

А как получилось, что сборная ушла с Мицуны?

Закончилась программа на Мицуно. Прежде всего у них закончилась. Все было ориентировано на Олимпиаду. В течении 8 лет все выработали, все сделали. Были результаты на Кубке мира, но к сожалению в Нагано не все получилось. Не было медали. Но были рядом. И все, они программу закрыли.

А от Мицуны сервисмены были? Как, например, у Россиньеля в начале 80-х, которые готовили лыжи, забирали их к себе.

У главного тренера, Тягачева Леонида Васильевича, принципиальная позиция была: подготовка лыж - это очень ответственная работа, поэтому на кого-то нельзя полагаться. Надо учиться и делать все самим. И с самого начала он поручил мне: «Займись этим делом, работай, нарабатывай опыт, технику, все, чтобы ни от кого не зависеть». Когда Цыганов выиграл скоростной спуск в Аспене, ему же Хансйост, швейцарец, сервисмен Россиньеля, дал очень хорошие, скользкие лыжи, а после финиша сразу же забрал.

Но, получается, это были лыжи не сборной, а лыжи Россиньеля?

Да, именно так. Это были лыжи Россиньеля. Есть лыжи подписанные, именные, а помимо этого есть еще другие лыжи. И конечно, на ответственные старты фирма старается сильнейшим дать самые скользкие лыжи, а остальным - остальные, что есть там в остатке.

И может получиться так, что сегодня одна пара в одной сборной, а завтра в другой?

Так было. Тягачев поэтому и решил ни от кого не зависеть. Чтобы у нас все свое было. Мы знаем, вот эти пары у нас скользят. Все. Доставай эту пару. Где она у тебя? Он тоже контролировал это. По рации: «Так, ты эту пару приготовил? Да? Держи ее, я тебе сообщу». Он на финише смотрит, по погоде, по раскладам. Все, вот эту. Запускай. Потому что там две-три пары стоит. Или на этой, или на этой. А там сотки…

В 90-х женская команда "А" ездила на Мицуне. Почему члены мужской команды не получали Мицуну? Филичкин ездил на Россиньеле.

У мужской команды была своя программа, свои контакты, наработанные схемы. Они очень хорошо взаимодействовали с Россиньелем. Тренер, Назаров Сергей наладил хороший контакт с Россиньелем, и они под Филичкина, и под основных наших спортсменов, прямо непосредственно для них, делали лыжи. Один год сервис с фабрики Россиньеля приехал на Камчатку, на летний сбор, для того, чтобы Филичкин попробовал лыжи, оттестировал их, сказал какие-то свои рекомендации, нюансы какие-то.

Что означают номера на Мицунах? Например, SOV-203-6 1-X57-9 у одной из ранних пар G mode, или 71-03-00 на более новой паре G mode.

Ничего не значат. Это фабричные номера. Может быть, серия лыж, которая выпускалась. Не было никаких привязок, например, структуры лыж, к номеру. С этими номерами мне потом было удобно работать, когда я готовил лыжи. Я знал, что вот с этим номером у меня вот такой шлиф, на такой-то снег, на такую-то влажность.

Кроме того, что подписывали, еще и по номерам вели учет?

Да, конечно.

В 90-е производители лыж активно вели эксперименты с геометрией...

Мы как раз стояли на рубеже, на этом переломе. Получали информацию от австрийцев (были хорошие друзья на Атомике), что они очень серьезно работают с геометрией лыж, и возможны переходы на более талированные лыжи. На более управляемые. Там искали, конечно, компромисс между формой и скоростью, потому что слишком талированная лыжа, она же быстро не поедет на скоростных участках. И было необходимо время, чтобы перестроить фабрику на выпуск этих лыж, и самое главное, чтобы люди, спортсмены, могли быстро привыкнуть, объездить их.

Это шло от вас? Вы передавали информацию на Мицуну...

Я уже говорил, что Мицуна работала в технических видах со словенцами. Они были в топе в то время. Сильная команда, победы на Кубке мира… Поэтому по геометрии лыж они ближе работали, конечно, со словенцами, а по скольжению, мне кажется, больше работали с нами.

Я переводил статью про Блейка Льюиса, сервисмена сборной США, который готовил лыжи Биллу Джонсону в Сараево. Он рассказывает, что поскольку в начале 80-х работал на Атомике (был ассистентом Гельмута Лэнгваллнера (Helmut Langwallner), директора Atomic Pro Team, который в середине 70-х был сервисменом у Франца Кламмера на Фишере), то имел возможность очень глубоко влезать в процесс отбора лыж на фабрике, в том числе отбирать компоненты для производства лыж для сборной США, вносить изменения в конструкцию и лично отсеивать лыжи по торсионной и линейной жесткости еще до скоростных тестов, оставляя по 15 пар на спортсмена. Вы во время своей работы также тесно соприкасались со святая святых – «спортивным цехом» Мицуны?

Нет. С Мицуной мы так близко не работали. Они привозили уже готовую продукцию, а я уже из нее выбирал. Они рассказывали, какие произошли изменения, что в них встраивалось, какие пластины, в каком месте. Объясняли, для чего это было сделано: чтобы лыжи были достаточно упругими и в то же время достаточно мягкими, чтобы в препятствия жестко не втыкались, а чтобы плавно, мягко обрабатывали микрорельеф и не теряли скорость. Девчонки высказывали свои пожелания, потому что проблемы на самом деле были только с управляемостью. Просили, чтобы легче было поворачивать.

А изменением геометрии это просто не решалось?

Там не только геометрия, там и структура лыжи. Слоеный пирог. Все в совокупности. И у каждого свои секреты, конечно, и этими секретами никто не делится. Россиньель, Атомик, Мицуно, Фелькл. Все остается внутри. Возможно, сервис Билла Джонсона что-то недоговаривает. У нас с Мицуно таких близких отношений не было, чтобы прямо все раскрывали. Да, туда, в Японию просто так не особенно и съездишь. Далековато… А с Фелками работали.

Прямо на фабрике?

Да, на фабрике, в Штраубинге. Несколько лет. Года три, наверное, подряд. Каждую осень перед сезоном. Готовили лыжи перед переходом на Мицуну. Да, даже и когда Мицуна появилась. У нас часть на Мицуно выступала, а часть на Фелках. Поэтому там приходилось работать. Я ходил по всей фабрике и даже видел, как все это склеивают, чем склеивают, что там внутри. И уже потом вручную доводили. Видел, как самым основным гонщицам доводили лыжи немецкие сервисы. Учился у них, смотрел, что да как.

А что это – «доводить лыжи»? Выравнивать канты, шлифовать скользяк?

Вообще выравнивать лыжу. Из-под пресса лыжа выходит определенной формы. Ее потом берут, обтачивают, лишнее срезают по бокам. Где-то клей выжало, где-то симметрия немножко нарушена. Потом ее прикладывают на очень ровный металлический стол. Прижимают поверхностью к столу и смотрят, есть ли «пробелы». Смотрят ровность прилегания. Это, как правило, специалисты определяют по слуху. Потому что, если прилегание не полное, не по всей поверхности, то звук металлический такой, звонкий. А если она прилегает плотно всей поверхностью, то идет такой хлопок – «пак». И вот, если идет звонкий звук, смотрят, где, в каком месте. Потом вручную вставляют лыжу в такой вот… не зажим, а между двумя «оглоблями», и начинают ее крутить или прогибать вручную, именно в том месте. Или устранять «пропеллер», что часто бывает после склеивания при температуре. После остывания и извлечения из пресса лыжу ведет небольшим «пропеллером». Лыжа зажимается в районе носка, берется такой «коловорот», надевается на пятку, и вручную лыжа выкручивается в обратную сторону. Путем такой ручной доводки лыжа выравнивается, становится ровной и дальше уже идет на шлифовку в станок.

В статье Льюис еще пишет, что Лэнгвеллнер был пионером, который разрабатывал технологию подготовки лыж. Например, он придумал в процессе подготовки повторять циклы: обработки скользящей поверхности парафином, потом его сцикливать и вычищать щетками оставшийся парафин из структуры, и так до 15-20 раз.

Ну и больше, гораздо больше.

И вы этим занимались?

Конечно. Все эти микроволоски, микрозадиры, которые остаются после камня, через большое увеличительное стекло, как лес просто стоят. И это нужно все убрать, загладить, вычистить, выровнять, придать определенную форму, чтобы были не хребты какие-то, как на карте, а чтобы это были горы с пологими склонами, с неострыми гранями по верхам.

Специально смотрели в микроскоп?

Да, конечно. На камне резец нарезает определенную поверхность. Ты уже знаешь, какой формы, какая у тебя получится глубина этой ложбинки или высота этой горки, и насколько нужно подрезать эту высоту, чтобы она не тормозила, не врезалась. Ну и уже в дальнейшем долгий процесс пропитывания парафинами, нефтористыми. Красным Холменколем, или красной Токо, или Волой. Почему стартовые лыжи всегда имели такой, красноватый оттенок. Лыжи пропитывались не только за счет утюга. Они пропитывались в термокамере, в термобаке. В конце мы уже имели свои термобаки, от Токо, по-моему. Их использовали все топовые горнолыжники и топовые сервисы. Возили с собой это оборудование. Я знаю, что на Урале, в Магнитогорске, сами сделали термокамеры. Стационарные. Сами доводили лыжи эмпирическим путем. Проплавляли, потом сутки держали при 75 градусах в термокамере. Проникновение смазки в структуру в термокамере около 45%, а из-под утюга, только 15-20%. Поэтому старались напитать структуру, ну и в дальнейшем ее полировать щетками, всякими специальными фибровыми салфетками, циклями. Чтобы добиться лучшего скольжения.

Вы были в Лиллехаммере на Олимпиаде и, наверное, лыжи готовили?

Да, я и Игорь Петрович Скрябин. Вот он, как раз непосредственно готовил лыжи Светлане Гладышевой. Но это была совместная работа. Тестирование происходило совместно. Мы всегда друг друга корректировали. Игорь Петрович, он хоть и старше, опытней, но всегда спрашивал. Я ближе общался с сервисами, то есть информация у меня была самая последняя. Я ей делился. С ним мы все время друг друга корректировали. У него свои варианты смазки, я рассказывал, какие варианты есть у других сервисов, что у нас есть. Все это мы вместе брали, анализировали, делали. И вот, неплохо получилось.

Вообще, наверное, этот день хорошо помните?

Знаешь, эти дни они как-то отложились большой кропотливой работой. Вот что-то яркое выделить... ну я помню, Нарвик. Там Варя Зеленская выиграла все заезды. Лиллехаммер тоже естественно помню. Все значимые результаты, они, конечно, запомнились, но такой большой-большой кропотливой работой. И так постоянно. Сезон кончается, и тут же сразу начинается. Домой съездили, отдохнули недельку и все, опять поехали дальше, опять готовится. И так из года в год, из года в год, с 86-го, до 2009-го. После 2009-го - два года в Казахстане.

В Казахстане Вы, наверное, больше занимались тренерской работой?

Нет. Там задача была четко поставлена: нужно было подготовить команду к Азиатским играм. А Азиатские игры они рассматривали как зимнюю Олимпиаду, для них, для азиатских стран. И мне предложили подготовить команду с задачей - одну золотую медаль от горнолыжников. Ну, я прикинул, зная их ребят. Я их видел. Мы встречались на соревнованиях. И в России, в Шерегеше, и за границей. Закурдаев Игорь, очень перспективный парень. Рослый, высокий такой. Атлет. Я думаю, почему нет. И именно в скоростных видах: супергиганте и спуске. Я почувствовал, что это реально. Ну все, приехал, контракт подписал. Собрались мы на Чимбулаке, посмотрел ребят. Сразу же было видно, что у ребят очень мало лыжной подготовки. Все атлетичные, физически очень хорошо готовые, а вот на лыжах очень мало отстояли. Я спросил: где, когда, сколько? Кто-то в восточном Казахстане катался, кто-то здесь, на Чимбулаке… Чуть-чуть. Ну и основной задачей, конечно, для меня было накатать их. Накатать объем, и уже ближе к соревнованиям вывести их на большие скорости.

У меня была возможность проводить сборы там, где я считал нужным. Я написал программу. Учитывая, какие условия есть в Чили в августе, едем в Чили на месяц. Потренировались с сильными командами и заодно поучаствовали в Южно-Американском кубке в скоростных видах. Так здорово получилось. Они очень хорошие ФИС-пункты заработали, которые бы никогда не заработали в Европе, стартуя здесь какими-то 60-70-ми. Там собрались сильнейшие команды: немцы, англичане, чехи, французы кажется были, и все на одной трассе. Трассы идеальные. Стартовый номер не дальше 35-40-го. Трассы абсолютно не разбивались. И вот там они поездили, пообдулись, почувствовали азарт, кураж. Ну и хорошо проехали.

Первый год мы, конечно, ни на какой Кубок мира не замахивались, мы поехали по ФИСам по Европе. Кубка Азии еще не было. Выбирали скоростные спуски, супергиганты, гиганты, стараясь участвовать во всех. Но уровень соревнований был ФИСовский, чтобы чисто психологически и ребят не пугать этими трассами, подготовиться, почувствовать эту кухню, атмосферу, влиться в нее, ощутить желание выигрывать. Ну и хорошо получилось. На ФИСах начали выигрывать, начали попадать в призы. Ребята почувствовали вкус побед. Это их так, как-то очень хорошо стимулировало. Но, конечно, они и сами очень хотели. Так приятно было работать! У них глаза горели! Не надо было убеждать, подталкивать. Наоборот, приходилось немножко придержать. Потому что они рвались больше сделать, больше откатать. Больше там прыгать, бегать на Чимбулаке. Старались это нивелировать. И потом выехали мы с двумя участниками в Ванкувер. Задач никаких не было, просто принять участие. Достойно проехать. Что, в общем-то и выполнили.

Участвовали также и в Чемпионате мира в Гармише в скоростном спуске. Я привез туда пять ребят, которые боролись за места в команде в скоростном спуске. Пропускали только четверых. И многих это там удивило. Австрийцы и немцы подходили, диктор там даже объявлял. Интересно, откуда такие казахи появились? Пять человек! Стартуют на такой сложной трассе. На судейской всех тренеров предупредили, что вы еще подумайте, кого запускать, чтобы не травмировались. Нет, все ребята устояли, все доехали. Все тренировки проехали. Мы отобрали четверых, и они достойно выступили на такой сложной трассе. Все были на финише, никто не травмировался. А уже выступая на основных соревнованиях, на Азиатских играх на Чимбулаке, мы добились неплохих успехов: три золотые медали... в общем в сумме 15 медалей в альпийских дисциплинах. И девчонки хорошо выступили, и ребята. План перевыполнили. Все наши обещания выполнили. Я им предлагал: «Теперь вперед! На этой волне надо готовиться к Олимпиаде в Сочи. Ну что, здесь осталось…» Но у них, как обычно, не хватило денег. На Лондонскую Олимпиаду деньги на лето перевели. В общем: «Ты подожди год». Я говорю, ну все, это уйдет. Поезд уйдет уже.

Аня Ларионова в 97-м и 98-м отлично выступала на Еврокубке, а потом закончила спортивную карьеру. И Светлана Гладышева в 98-м закончила выступать. У Варвары Зеленской с 1998 по 2000 был провал в результатах. С чем это было связано? Можно ли сказать, что причиной этому было окончание работы с Мицуной?

Частью с переходом на другие лыжи, частью с изменениями в команде, частью это были личные, семейные дела. Кто-то хотел замуж выйти, кому-то лыжи надоели. Здесь нельзя сказать, что-то конкретное. Не было одной причины. Это как в большой семье, у кого - что. Получилось так, что народ стал потихонечку разбегаться. Наверное, в этом и наша какая-то вина есть, тренеров. Надо было чем-то вдохновить. Чем-то простимулировать. Какие-то поставить задачи реальные и зажечь спортсменов. Наверное, с нашей стороны, со стороны тренеров, что-то было сделано неправильно… Не до конца правильно. Я этого не исключаю. Сейчас уже со стороны смотришь... Общая мотивация у девчонок как-то упала.

Может быть отсутствие медалей в Нагано на них так подействовало?

Ну да, здесь и это может быть. Задачи себе ставили самые высокие. И постепенно к ним шли. Особенно если взять Олимпийскую неделю за год до Олимпиады. Зеленская выиграла там все старты. Может быть что-то с психологией связано. Испугалась, может быть этого, что вот сейчас она в такой форме, а будет ли она в такой форме на следующий год? И что в конце концов получилось. Хотя на первых двух участках Зеленская очень хорошо ехала, на медали, но ошибка у нее была на вираже. Крутой вираж, под снос. И она там потеряла много. Света там тоже ехала быстро, Гладышева. А на нижней части снег уже отпустило. Там каша была, и она немножко прилипла по скольжению. И только пятая. Мы там пытались, пытались. Что могли, мы сделали.

У нее номер был дальний...

Да. А там же климат такой, морской. Снег очень сильно отпускает. Тем более непогода была, снег шел, и нижняя часть просто раскисала. Первые номера еще пролетали, проскакивали, а вот Свете не повезло. Наверху она ехала быстро, очень заряжено так, сильно. На медаль ехала, 100%. А на нижней части из-за мокрого снега прилипла. Очень обидно.

На Мицуне, наверное, были сильно разочарованы?

Старались этого не показывать, но конечно. Все-таки ждали результата, ждали медали на Олимпийских играх. И ждали давно. Но спорт есть спорт.

Вам много с кем приходилось бок о бок работать. Сервисмены - это люди, которые незаслуженно остаются за кадром, хотя во многом именно их труд приносит спортсмену место на пьедестале.

Просто это такая работа. Есть спортсмен, который показывает результат, а есть команда, которая его к этому ведет, чем-то способствует. Всей своей работой способствует. И он один на пьедестале, но знает, что за ним команда, и у каждого своя роль. Этих людей знают, их уважают, как профессионалов, стараются не терять, чтобы все продолжалось. Потому что спортсмены уходят, а сервисмены нарабатывают опыт. Это профессия такая, очень серьезная, творческая, интересная и благодарная. И я благодарен, что мне выпала такая стезя, что Леонид Васильевич дал мне возможность вот так вот поработать. Это большой опыт. Он и в жизни пригодился. Ты учишься и дисциплине, и ответственности большой. Ответственность не в том смысле, что тебя там накажут, а в том, что ты должен все сделать, использовать все возможности для достижения результата. Самого высокого результата. И ты изнутри понимаешь, из чего это сложено. Помимо спортсменов. Ведь спортсмен, конечно, это основная часть. А техническое обеспечение, это люди, которые очень глубоко вникают в это и этим живут.

Назовите кого-нибудь из сервисменов, с кем приходилось сталкиваться, приоткройте завесу.

Хансйост Мюллер (Hansjost Müller), например, который Цыганову делал лыжи, когда он выиграл в Аспене. И Макееву также. В те, 80-е годы. В Шладминге, когда мы там выступали на Чемпионате мира, тоже он помогал. А кто делал лыжи Пикабу Стрит? Куки (Cookie Kairys), канадец. Живет недалеко от Лейк Луиса. Отличается высоким ростом. Самый высокий среди нас там был: под два метра. Веселый, добродушный. Всегда помогал. Такой, открытый. Рассказывал, что у него какие-то литовские корни. Сейчас все они стоят перед лицом, но всех не упомнить. Когда работаешь на Кубке мира, там бывает, что в одном подвале все. Последнее время стали ячейками отгораживаться, а раньше все были на виду, и видно, кто как работает. Когда мы встречаемся, все друг друга знают.

Сергей Алексеевич, большое Вам спасибо! И от меня, и от сайта SkiGu.ru, и от всей его читательской аудитории! Новых Вам свершений, здоровья и благополучия!!! И Вам, и всей Вашей семье!

И напоследок несколько фотографий Mizuno D mode (лыжи для скоростного спуска) примерно 96-98 годов, которые при ростовке 215 см имеют геометрию 90/61,5/80 (носок/талия/пятка) и радиус чуть больше 40 метров (!).

Автор: HappyNY