Один поход — два цирка

Теги: Чукотка | путешествия

20.08.2022 Билибинский район | 2 – 9 сентября 2016 г.

Если бы инопланетяне смотрели на меня из космоса в свой псифотонный бинокль Бушнелл, они бы недоумевали от картины. Сидит на перевале босоногий путешественник и отбивает камнем свои новые кожаные ботинки. В пятидесяти метрах за перегибом на небольшом травяном пятачке греются на солнце пять диких баранов.

Трёх часов пути по тундре хватило, чтобы отбросить все сомнения по поводу новых ботинок в походе. Оправданием может служить только то, что все мои ботинки старые и разношенные. Я давно забыл, что такое мозоли, и главное правило о разноске тоже позабылось. Рискнул. Да в каких ещё пошёл! В рабочих ботинках с железным носком! Так что пока мои ноги в хлам не убились, я решил ботинки хоть немного размять. После обеда и отдыха на вершине главного перевала, я взял в руки подходящий камень, и сидел, тщательно отбивая все натирающие швы. Неандерталец, не иначе.

Про баранов не шучу. За все года путешествий по Чукотке я видел их всего дважды, причём где-то вдалеке и лишь мгновение. А тут на стыке Илирнейского и Раучуанского кряжа нам удалось встретиться практически лбами. Бараны, это были самки с детёнышами, меня не заметили, поскольку я забирался с той стороны перевала и увидел их сверху первым.

Любое движение в тундре автоматически бросает в голову одно слово — медведь, тело мгновенно наполняется неприятным ощущением страха, которое тут же проходит, стоит только получше разглядеть. Слабость вскоре проходит, но неприятный осадочек ещё долго остаётся в теле.

Я на мгновение сам вспомнил то, что описал выше, и через пару секунд, когда меня отпустило, тихонько сдал назад, чтобы не спугнуть животных. Возле турика — прикольно, кто-то здесь ходил! — скинул рюкзак и устроился на обед: за перевалом они меня не увидят, и во время отдыха можно будет понаблюдать за горными баранами.

Цирк горный (кар)
– котловина или окруженное крутыми склонами чашеобразное расширение в горной долине, выработанное ледником.

Я отправился в путешествие, которое запланировал чёрт знает сколько лет назад. В 2006 году мы собирались залезть на высочайшую вершину Чукотки. Удивительно, что в единственном на тот момент путеводителю, выпущенному французским Ле Петит Фюте, высочайшей значилась совсем иная гора — гора Двух Цирков, хотя даже на картах было видно, что она гораздо ниже. Желание восстановить справедливость осталось, несмотря на успешное восхождение на гору Чаантал во время велоэкспедиции ТрансЧукотка. А как восстановить? Правильно — залезть на обе!

Оказаться в этих местах не так просто, это одна из причин столь долгого ожидания. Чукотка — это не сеть дорог. Авиарейсы тоже нерегулярны. К тому же нужно думать не только, как добраться до места старта, но и как выбраться с финиша. Только с разведкой месторождения Сентябрьское, удалось осуществить план.

Я работаю на одном из крупнейших рудников Дальнего Востока — руднике Купол. Он разрабатывается канадской корпорацией Кинросс, как и месторождение Сентябрьское, в 150 километрах от нашего рудника. А что, если не ехать на межвахту, подумал я, а рубануть кольцевой маршрут от одного месторождения, до второго. Глядя на карту видны все вкусные места, которые можно посетить, и маршрут нарисовался сразу: Раучуанский проход – Илирнейские озёра – Луковый проход – озеро Тытыть!

Как же сладко звучат эти названия. И я уже знаю, какое это будет великолепие: на дворе сентябрь — самая красота. Осталось только получить одобрение руководства, но это не сложно: о моих путешествиях по Чукотке они знают, а полный список мер безопасности: спутниковый треккер, карты, компас, джипиэс, фальшфейер, ракетницы, спрей от медведей, окончательно их успокаивает. Approved!

В течении первого дня следы геологоразведки не оставляли меня. Огромный тёмный массив горы Раучуанай был исписан бурыми росчерками бульдозерных траншей, дорогами и подъездными путями. О рекультивации советские геологи не слышали. С другой стороны, следы человека подбадривают в таких диких краях. Кажется, что до людей совсем недалеко, и в случае чего можно будет ждать помощи.

Люди и правда рядом: в соседней долине сейчас строится федеральная трасса Омолон-Певек. Отчасти из-за того, чтобы с ними не встречаться и не идти по дороге, я и выбрал соседнюю нетронутую долину реки Правый Илирнейвеем. И вот под конец дня получил неожиданно шикарный привет. На берегу одного из притоков когда-то стоял полевой лагерь, от которого сейчас остались выложенные в нескольких местах прямоугольником камни — палатки стояли, выбеленный дождями и ветром стол, куча дров и стул, я бы даже сказал трон.

Вставать лагерем было рановато, и я метался между таймингом похода и таким шикарным местом. В итоге отругал себя за спешку, а судьбу поблагодарил: когда ещё выпадет шанс побыть королём собственного королевства.

Как оказалось, королевство моё населено. Такого количества диких оленей в тундре не встречалось мне ни разу, прям как с баранами. Первый из попавшихся, естественно, тоже напугал: где-то вдалеке в кустах вдоль реки замельтешили огромные рога и этого хватило, чтобы снова бзднуть и выматериться, выдыхая.

Олени стали появлялись регулярно, и это успокаивало: будь медведь поблизости, они бы его чуяли и рядом со мной не бегали. Несмотря на миролюбивый характер, один из олешек смог меня даже попугать. Желая рассмотреть, кто это там мельтешит, внушительных размеров бык с ещё более внушительными рогами грациозно летел ко мне по тундре, а я стоял и завидовал его лёгкому бегу: ноги в ботинках ныли. Когда расстояние между нами сократилось до пятидесяти метров, я опустил фотоаппарат и стал напрягаться: рога у самца были побольше моих. Олень продолжал бежать. Я скинул рюкзак. Олень всё бежал на меня, я уже разглядел его дурные глаза и осознал, что каким-то макаром упустил теорию самообороны от оленей. Сейчас меня размажут.

Метров за двадцать бык резко остановился, втянул крупными ноздрями воздух и с невероятной быстротой дал дёру в обратном направлении, а метров через сто снова резко сменил его: видимо мой запах опять настиг его где-то там. Вот и вся самооборона.

Весь оставшийся день я шёл по шикарным оленьим тропам, набитым по тундре, и это тоже было удивительно: троп, в отличии от Хибин, например, или Кавказа, в тундре практически не встретишь. Олени были везде: небольшие стада их шлялись по сопкам. Другие паслись вдоль реки, где попрахладней. Самые любопытные бежали ко мне, и точно так же, как первый, стремительно убегали в обратном направлении, поняв, что я не один из них.

К вечеру я ушёл из долины Илирнейвеема, и не без сожаления с ними расстарался, хоть и вышел в созерцательный рай: палатку ставил на берегу верхнего Илирнейского озера.

Неописуемые вещи описанию не поддаются. Это одно из самых красивых мест, где я был. Конечно, и сентябрь делал своё дело. Но я, всё-таки, счастливчик, раз мог наблюдать, как солнце уходит за горы, выстроившиеся на другом берегу озера, а алое небо отражается в идеальной глади тёплого (проверил) и спокойного озера. Надо было пакрафт брать!

Два ружейных выстрела застали меня при сборе лагеря следующим утром. «Ого себе!» — я инстинктивно пригнулся. Рядом дорога, мало-ли кто там бродит по тундре…

— Привет! Я Тимур. А вы Олег Тынеймит, — протянул я руку пожилому оленеводу.
— Откуда ты знаешь?
— Я вас по собаке узнал ещё оттуда, — махнул я в сторону, откуда пришёл. — Вы не помните, я в прошлом году через Илирней сплавлялся по Анюю, я вас фотографировал.
— Да какой помню, я же старый уже!
— Ну не могу же я ваше имя придумать, — рассмеялся я, скидывая рюкзак и доставая айфон, чтобы показать дедушке его же фотографию с прошлого года.
— Да, точно это я! — смеялся вместе со мной дедушка, что совсем не помнит этого факта.

Олег — бывший оленевод.

– В посёлке мы умираем, – говорил он мне, разделывая оленя. – Люди водку пьют, я на озеро приезжаю, тут всегда есть чем заняться. Времени на дурные вещи не остаётся.

Второй олень лежал в озере в метре от берега.

— А он что — живой?
— Да. Рано выстрелил, надо было подождать, когда они чуть подальше выберутся. Этот ломанулся обратно и в озере упал, теперь доставать надо.
— Они что, озеро переплывали?!
— Да, я сидел и ждал.

И я увидел эту картину. Всё, как сотни лет назад. Старый тундровый житель приматывал к длинной палке охотничий нож: меня в стаде олень один раз каак поддел рогами, что я улетел на несколько метров. Чукчи часто селились вдоль крупных озёр и добывали пропитание сезонным поколом оленей, переправляющихся через озёра во время миграций. Тот же удар. Озеро как будто высасывает из оленя жизнь тоненькой алой струйкой, и голова животного, приподнятая над водой для вдоха, постепенно склоняется и с хрипом уходит под воду. Ушла жизнь.

Горы всё так же отражаются в озере, как и сотни лет назад. Лиственницы так же стоят. Олег смотрит на оленя тем же лицом, каким смотрели на оленей его предки. Той же раскачивающейся походкой тундрового человека идёт на берег за верёвкой. Никуда она не ушла. Жизнь. Она перерождается. Здесь и сейчас. Она даёт смысл существованию Олегу Тынеймиту, который уходит из посёлка, чтобы жить так, как жили его предки. Она даёт пищу его потомкам. Всё это так естественно в этом окружении, что жалость к животному сменяется уважением к существу, которое тысячи лет давала жизнь таким людям, как Олег, населяющим этот суровый край.

Только к вечеру я пришёл к перевал базе у восточного берега озера аккурат напротив острова, на двести метров возвышающегося над водой. Чукотское название этого небольшого чуда природы и дало имя этим местам. Илирней – остров-гора.

На восхождение на гору Двух Цирков я отправился налегке. Продуктов и газа взял чисто на радиальный маршрут, остальное оставил в избе с запиской: вернусь через три, максимум четыре, дня. Серьёзно омрачало затею только одно: охотники несколько дней назад, ночуя в избе, ранили медведя, который повадился нагло шастать вокруг. А люди приезжают сюда семьями, с детьми. Застрелить не получилось: преследовали несколько километров, но ему удалось уйти куда то в горы.

— Да сдох он скорее всего. Не сдох — вернулся бы, — рассуждал один из оленеводов. И тут же сам себе как будто не веря,— может собаку тебе дать…

Мысли, конечно, не самые радостные. Ну а мне что остаётся делать? Да ничо! Только ещё пристальнее вглядываться в окружающий ландшафт: я шагал дальше, надев очки.

Старая широкая вездеходная дорога вдоль массива горы Приозёрная поросла ивовым и ольховым лесом. Даааавненько тут никого не было. Кусты на взрыхлённом каменистом грунте выросли такой плотной стеной, что не проберёшься. Пришлось идти рядом по тундре, прихрамывая и облизываясь на автобан, который когда-то здесь существовал. Геологи. Погода который день радовала, как и обилие созревшей ягоды: даже смородину удалось отыскать на берегах озера.

Гора Двух Цирков спряталась в соседнем ущелье. До самого последнего момента не покажется думал я, выбирая место для палатки в долине одного из притоков ручья Озёрный. Склоны горы уже тесно окружили меня. За день прошёл 18 километров и набрал 400 метров высоты, но самое интересное ждало завтра. План был восхитительно простой: одним днём сбегать на горку и вернуться в лагерь. Идиотская идея пришла за ужином.

— Тимур, ну ты же не простишь себе, если не пройдешь траверсом весь гребень горы. Все два цирка.
— Блин! У меня ноги болят!
— Тимур, ну ты же не простишь себе. Ноги пройдут через неделю.
— Да блин, рюкзак тяжёлый же!
— Рюкзак 15 кг, не смеши!
— Блин, ну я же на это не настраивался.
— Тимур, ты фотограф, или хипстота с фотиком. Смотри, у этого озера у подножия северного цирка даже название есть – Горное. Разве оно тебя не манит?

Понятно, что после такого я ещё долго не мог заснуть, несмотря на предстоящий ранний подъём и не лёгкий день.

В 8 утра я уже был у конца долины. Травка закончилась, ручей журча убегал куда-то в жёлтые валуны. Передо мной возвышался каменный склон: 800 метров до безымянной вершины 1646. Через два часа, стоя наверху, я, наконец, увидел мечту: два грандиозных соседствующих друг с другом горных цирка с пятнышками озёр в каждом, разделённых зубчатым карлингом. Гора оправдывала своё название. А ещё и колоссальную зубчатую стену, которую предстояло пройти. Хорошо, что не поленился растопить снег, который, несмотря на сентябрь, чудом сохранился в тёмных расщелинах камней, и заполнить термос: во что превратится моё восхождение, я пока не представлял.

Сброс трёхсот метров, перевал, откуда на юг убегает ручей со смешным названием Смена, и вот я уже на склонах горы. Теперь только монотонное вверх, вершина на карте отмечена 1785. Через какое-то время я понял, что это не гора, а пила. То, что издалека выглядело простыми пологими понижениями, на деле оказалось громадными зубцами этой пилы, нагромождением скал и беспорядочных каменных глыб. Вверх-вниз-вверх-вниз. Я даже не знаю, на сколько вершинок забрался на самом деле, но на главной вершине я уже порядком выдохся. А это только половина пути!

На одном из взлётов обнаружил памятный знак экспедиции 1989 года, о которой мне год назад рассказывал замечательный человек Виктор у себя в лесной избушке на Малом Анюе. Их экспедиция была на лыжах из Билибино. Надо спросить, намеренно ли они перепутали вершину.

Отсюда можно было заметить и громадную вертикаль горы Командная, куда я ходил буквально неделю назад. Теперь можно осознать масштабы этой горы, раз аж на удалении 120 километров видно этот колоссальный километровый скальный обрыв её склона. На севере туда-сюда курсировал наш вертолёт геологоразведки — ещё один привет. На юге к небу поднимался шлейф густого чёрного дыма. У дорожников что-то горело. Странная гора, в общем. Вроде бы и далеко ты, а какие-то знаки со всех сторон. С другой стороны, мне это нравилось — как-то веселее было топать в компании.

Слева от меня пологий склон к самой тундре с многочисленными притоками Малого Анюя, плоская долина которого скрывалась в дымке. Справа в паре метров вертикальная пропасть в пол километра с гуляющим эхом, если туда крикнуть. Несколько раз путь мне преграждали гладкие тёмные и тёплые монолиты. Приходилось, тратя силы, уходить вниз: лазить не со скалолазным рюкзаком и в одиночку мне по скалам совсем не хотелось. Вода в термосе давно закончилась, а я всё топал. После вершины с громадным покорёженным триангуляционным знаком, конечно, больше вниз, чем вверх, но коленям от этого легче не становилось: я шагал по хаусу из камней. Солнышко уже к горизонту клонилось, на календаре сентябрь, ночи тёмные, а прогулка оказалась совсем не быстрой.

Я спустился в последний цирк, забитый моренными выносами, как раз в тот момент, когда последние лучи солнца скользнули по зубцам вершины, а коленки мои и вовсе стали «выстёгиваться». Невыносимые полтора километра по морене, сброс каких-то нечеловеческих ста метров её выноса, и я у озера Горное. Выдыхаю, а вскоре наслаждаюсь долгожданным ужином с видом на башни моей горы Двух Цирков.

Понимающие, могут посмотреть профиль рельефа ещё и с завтрашней переброской обратно в долину ручья Озёрный, откуда я не спеша дойду до избы на озере Илирней.

Днёвка. Я переехал из домика в баню, которая стояла чуть поодаль. Во-вторых баня поменьше, почище и как-то поуютней в окружении пожелтевших кустов ивы и ольхи. В-третьих, я собирался попариться и прыгать в озеро, а тут до него три метра прямо из дверей. Ну а во-первых, ни за что не угадаете. В бане был камин! Это даже невероятнее, чем мои горные бараны! Каминов я не то, чтобы на Чукотке, я и в жизни-то встречал пару раз!

Давным-давно на этой перевал базе был и детский лагерь, и «санаторий» для оленеводов. Сегодня на озере дежурит один из жителей посёлка Илирней, чтобы домик не разбили и озеро не засрали. Увы, такие вот реалии. Рядом с озером и так уже проложена дорога, которая, по итогу, свяжет Чукотку с Магаданом. Чем это грозит нетронутому краю, богатому рыбой и оленем, можно представить. Реалии нашего времени, обратная сторона прогресса.

Баня оказалась отличная, но огромная: строили для массового посещения, поэтому протопить её как следует я не смог. Да и с дровами на озере было не очень, а зёв у печки такой, что топить надо телеграфными столбами. В итоге, пришлось все заходы в парилку изображать из себя вертолёт, размахивая полотенцем над головой, чтобы создать достаточный жар. Прогреться за несколько заходов всё-таки удалось, а потом наступило самое невероятное.

Под покровом ночи я выбегаю на улицу, чтобы плюхнуться в озеро и охреневаю. Надо бы смотреть под ноги, а смотрю на небо. А там… Что тут можно написать — глядите.

И под всем этим космосом я. Маленький, худенький, беленький человечек, купающийся в озере Илирней. Может в это время существовать что-то кроме тебя и Вселенной? Нет. Могут после этого остаться сомнения в чудесности этого мира? Нет. Могут после этого быть какие-то сомнения в своих силах и верности выбранного пути? Не могут. Это и есть счастье? Да!

Особенно, когда ты заедаешь его сублимированным творогом и сметаной Гала-Гала, а в камине потрескивают лиственницы.

Спешить обратно не хотелось. Дни в запасе были, а в паре часов ходьбы меня ждала уютная охотничья избушка, там, где я встретил Олега. Перейдя вброд Илирнейвеем, удалось выудить несколько крупных хариусов до того, как небо затянуло, и рыба в реке уснула. Не зря протаскал удочку. Наконец-то свежее вкусное мясо, а не сублиматы: на ужин у меня было аж три блюда из рыбы. Жареный на сковородочке хариус! Хариус, томлёный в специях и маринаде! И хариус горячего копчения, который я приготовил, просто повесив его за проволочные крючки в дымоход печки. Тут я дал маху, конечно. Мудрить и кулинарничать не надо было, а надо было его всего так приготовить.

Наслаждайтесь видом, друзья мои. И представьте, как я наслаждался ещё и вкусом, и запахом.

Автодорога Певек-Илирней отходит от федеральной трассы Билибино-Певек, и вдоль Илирнейвеема проложена до реки Малый Анюй. В далёком будущем она должна пойти дальше через тундру и болота, тайгу и горы, и связать самый северный город России с Магаданом. Насколько от этого изменится природа Чукотки, покажет время. Сейчас, когда я писал этот рассказ год спустя, на озере со стороны дороги уже поставили охотничью избу.

С другой стороны, путешественники смогут отрабатывать офигенные мото и автомаршруты. В моей же голове я крутил педали по маршруту Илирней-Билибино, поэтому и отправился к базе дорожников, которая оказалась совсем недалеко от озера. Хотел с дорожниками проехать до конца дороги, посмотреть виды, да и просто поболтать: интересно же. Надо сказать, что дорога строится хорошо и основательно. Мостовые переходы и колверты через водотоки проложены с учётом особенностей Чукотки. Каменные наброски сформированы аккуратно, что позволит предотвратить размыв этих участков дороги в период паводков — основной бич таких вот тундровых дорог.

Но на базе меня встретили настороженно и даже грубовато как-то: кто такой, зачем пришёл. Не очень приятно после стольких лет путешествий по Чукотке, где везде тебе рады. Я понимаю, что объект стратегический, но зачем строить из себя короля этой местности, вокруг тундра на пол тыщи километров.

— Паспорт есть!?
— Нет, зачем он мне в тундре?

Я действительно перед походом повертел его в руках, решил: нафиг он мне нужен на озёрах. Замочу, испачкаю, потеряю ещё, поэтому оставил на работе: всё равно туда ведь возвращаюсь.

— На моей памяти, — сказал самый опытный, — все, кто ходил по тундре без паспорта, плохо заканчивали.
— В смысле? Умирали что-ли?
— Нет, почему умирали. За ними приезжали.

И тут я откровенно заржал:
— Да пусть приезжают, я в тундре уже неделю, с удовольствием прокачусь до цивилизации!

Честно, кататься по дороге я уже не хотел, хотя чуть позже мужиков отпустило. Машины уже были на участках, поэтому я попрощался и пошёл в обратный путь. Настроение, конечно, не особо: я и сахара хотел попросить и хлеба, но после разговоров перехотел. Нет так нет.

Обратный путь был до невозможного идеальный: сквозная долина с запада на восток с небольшим перевалом. Пешком по Начинкачвааму к истокам Ачьэквываама, а затем вниз по Луковой. Даже без карты идти можно.

Удивительно, как резко сменился ландшафт. Ещё пару дней назад глаза мои наслаждались сочными осенними красками, голубой водой озера и уютом лиственниц на берегу. А сейчас я пришёл в суровую горную тундру. Редкие кустики и пожелтевшая, даже бурая, как от тоски, тундра. Утром суровости прибавилось: вершины гор вокруг меня побелели. Северная красота, подчёркиваемая косыми жёлтыми лучами солнца, иногда прорывающегося через плотную пелену облаков, и мысль о том, что я очень даже вовремя успел сбегать на Двух Цирков, приводили в восторг. Не сдержался и запел.

Накрапывающий после обеда дождик подстегнул меня добежать аж до самого озера Тытыль. Под мокрыми нудными каплями особо не посозерцаешь, и на тундре не поваляешься. Почти 25 километров сделал за день, даже сам не ожидал. А теперь я думаю, что надо было тормознуть ещё на денёк. Эх. В путешествии на самый северный мыс Чукотки разогнаться нам не давал Вадик. И как жаль, что Вадика не было со мной в путешествии, потому что поселилась в душе какая-то недосказанность от того, что я так резко закончил этот чудесный маршрут.

Пыление на дороге со стороны рудника Двойной скоро догнало меня. Раньше такое я видел в счастливых концовках американских фильмов, а теперь сам стал героем: за рулём сидела Люба, а штурманом была Кристина. Симпатичные, несмотря на отвисшие челюсти.

— Привет девчонки! Подбросите до офиса?

Автор: Тимур Ахметов