Как бьются шишки, рождаются новые слова и исчезают перевалы. Отчаянная двойка, ноябрь 1984 года

03.06.2020

Говорят, первый поход - самый важный. Единичка дает те первые впечатления, самые-самые, благодаря которым будущий турист "заболеет" горами. Тут-то и приходит время набивать шишки, мотать на ус отрицательный опыт, в том числе и наступая на свои собственные грабли. Вряд ли кому удавалось миновать свои учебные двоечки или троечки, полные мелких косяков и героической борьбы с проблемами, возникающими большей частью из-за самих себя.

Для меня, возможно, самым трудным в жизни походом была первая горная единичка (две недели зимой в Саянах). А больше всего опыта за один раз я получил, наверное, в двойке, хоть я уже и не был в той двойке новичком.

Об этой двойке, короткой, но сплошь от начала и до конца насыщенной всевозможными приключениями, мемуар под катом.

К моменту выхода на маршрут группа набралась большая: 8 мальчиков и 5 девочек.

Ольга - руководитель
Света
Лена
Валя
Алла
Борис
Валера
Серега
другой Серега
еще третий Серега
Алихан
Савел
ну и я сам, тринадцатый, кто ж еще поведает эту легенду, если не я!

На самом деле я не собирался в этот поход и попал в группу случайно. В "вылазку" с элементами четверки меня не взяли, как неперспективного участника. А в двойку я даже не просился: у меня уже была четверка, пройденная летом, а группа и без меня слишком многочисленная, новичкам двойка нужнее. Фактически, я уже смирился с тем, что в большие ноябрьские праздники придется валять дурака в общаге.

Но 31 октября, перед самым выходом на маршрут, ко мне в общагу пришла Ольга - руководитель двоечки. В то время я был в клубе завскладом: выдавал и оприходовал снаряж. Сходив со мной на склад и добрав, что нужно, Оля сделала неожиданное предложение.

- А ты что, никуда не идешь в поход? Может, хочешь с нами - подумай?

Хммм... Вопрос концептуальный. Особенно, если учесть, что группа уже послезавтра вылетает самолетом во Фрунзе (так в те годы назывался город Бишкек, и код аэропорта у него все тот же: FRU).

Я подумал. Как следует подумал, примерно две секунды.

- Хорошо, завтра пойду в кассу. Если продадут билет, иду с вами.

Билеты в кассе оказались. Так, волею аэрофлотовских судеб, я и очутился в этой группе тринадцатым участником.

Руководитель Оля

Слева направо: Валера, Серега, Лена

Часть I. Перевал по уши в снегу

Вечером 2 ноября прилетели во Фрунзе, утром на автобусе до курорта Иссык-Ата, и 3-го вышли на маршрут. В этот день погода была хорошая, снега в долине не много. Мы поднимались вверх по речке Бытый. К вечеру дошли до огромного лежачего камня, под которым оказалась целая пещера. Дежурить в первую ночевку назначили меня и Аллочку. В пещере под большим камнем мы соорудили просто офигительную кухню со столовой, туда же затащили и наши рюкзаки, чтобы все было под боком.

Много позже в наших узких кругах Аллочка приобрела широкую известность под почетным званием "Барсовна". И хотя на самом деле в 1984 она была еще не легендарной Барсовной, а скромной девочкой Аллой, я все-таки буду иногда называть ее этим привычным прозвищем.

Алла, будущая Барсовна

В группе было две самодельных двускатных пятиместных палатки и одна покупная каркасная полубочка "Волна" (надо сказать, на редкость уродское изделие). Спальники - 4, 4, 3 и 2-местный. В считавшийся самым холодным двухместный спальник предполагалось класть дежурных - каждый вечер новую пару. Соответственно, в эту первую ночь - меня с Аллой. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное: так до конца похода мы в этом спальнике и остались. Надо сказать, укладываясь в спальник с Барсовной, надо было держать ухо востро. Дело в том, что в те времена в СССР не было факторного крема от загара, и многие мазались так называемой "пастой Лассара" - то ли цинковыми, то ли титановыми белилами, которые продавались в аптеках. Эти белила на 100% задерживали любое излучение, а также были известны высокой укрывистостью. Алла тоже пользовалась этой пастой, и надо было строжайшим образом следить, чтобы она не залезла в спальник, пока не сотрет с себя все до последнего мазка. Иначе утром одинаково белыми будут уже все жители общественного спальника.

А ночью повалил снег. Время от времени мы просыпались, трясли скаты палатки. Когда утром я вышел на дежурство, от нашей палатки из снега торчал только конек. У соседней такой же двускатной не было видно и конька (наверное, лениво спали). Торчали только стойки у торцов, за них я и потряс маленько. К третьей - "Волне" - не стал даже и подходить: палатки не было, на ее месте только неприметный сугробик.

За одну ночь свежего снега выпало метр!

В пещере под камнем наши с Аллой дежурные шмотки не засыпало. Но когда каша была готова, и мы подняли народ, началось... Все остальные рюкзаки погребены, кругом одни сугробы. Кто-то из участников даже не потрудился как следует запомнить, куда в точности клал рюкзак с вечера, так что пришлось искать. В результате все крупные вещи откопали, но несколько носочков/стелечек/варежек найти так и не удалось.

И еще. Это оказалось первое и последнее дежурство, когда работала скороварка. Хотя об этом речь пойдет позже...

После завтрака пошли дальше и сразу почувствовали разницу. Где еще вчера проваливались в снег по щиколотку, теперь - выше колена. Темп движения сильно замедлился.

Остановка в снегах где-то в низовьях

Иногда удавалось пройти по склону, если снега на нем было меньше

В этот день Барсовна продемонстрировала новое приспособление: кусок белой упаковочной пенки, пристегивающийся под задом при помощи продетой сквозь пенку резинки от плечевого эспандера. Такую штуку мы видели в первый раз, ни у кого больше не было.

- Аллочка, а что это у тебя на заду такое? Как называется?

- Ну, это, короче, хошь на камень, хошь на снег можно сесть, не мокро и не холодно. Никак не называется. Короче, клевая штука!

Обошли Барсовну кругами, осмотрели со всех сторон, языком поцокали: что только люди ни придумают... А Борька решил пошалить: подкрался сзади, потянул за эспандерную резинку и смачно щелкнул ею по наружней стороне пенки.

- Х-хоба-а-а!!!

Народу забава пришлась по вкусу, и бедная Аллочка не знала, куда деваться. Каждый из парней (а их, напоминаю, в группе было восемь) считал своим долгом оказать знаки внимания хозяйке изделия: улучить момент, подкрасться сзади и смачно, с оттяжкой шшшчолкнуть: "Хоба!"

Впрочем, скоро Алла догадалась перевернуть пенку резинкой внутрь, делать "хоба" стало неудобно, и постепенно ее оставили в покое. Но меткое название к новому изделию уже приклеилось.

Слева направо лицом: Валька, Лена, Света. Белое лицо у Лены - от пасты Лассара. Стоит спиной: Барсовна, а на заду у нее - та самая, первая в истории "Хоба" (уже резинкой внутрь)!

Вот так, в снегах Киргизии, 4 ноября 1984 года и родилось слово "хоба". Впоследствии, когда в продаже появилась ижевская пенка, изделие стало унифицированным, его освоила промышленность, но неологизм прижился, и современные хобы по сей день продаются в магазинах все под тем же названием. А участники той самой осенней двоечки нечаянно стали свидетелями (а кое-кто даже автором) уникального лингвистического события!

На картинке вверху: самодельный коврик из зашитого в брезент пенопласта, из тех времен, когда ижевскую пенку еще не изобрели. Внизу слева: промежуточный вариант хобы, справа - современная хоба.

С вечера на дежурство заступила новая пара. На стоянке дежурные нашли лед и решили, что из него можно эффективнее натопить воды, чем из снега. Напихали полную скороварку угловатых кусков льда - так, что крышка не закрывалась. Тогда дежурные не придумали ничего более умного, чем эти куски раздолбить ледорубом прямо внутри скороварки. Нетрудно догадаться, что сия сомнительная идея имела самые фатальные последствия. Акела промахнулся, помял ледорубом фланец, отрихтовать его в полевых условиях, разумеется, не удалось, так что до конца похода наша скороварка больше не работала и давление не набирала. В результате расход бензина, который был у нас и так не в избытке, увеличился раза в полтора.

На третий день продолжили подходить к перевалу. По мере набора высоты снега становилось все больше. Если внизу, как я сказал, его выпало метр, то наверху местами как бы не два. К счастью, группа была многочисленная, причем все восемь мужиков могли пахать, и почти все ростом под 180 и выше. Можно было часто меняться.

В какой-то момент девчонки возмутились: дескать, почему нам тропить не дают, мы хотим тоже. В этот момент по пояс в снегу пахал рослый Серега, и все пятеро девушек выстроились за ним. Что делать, видать, придется и им уступить очередь...

- Эй, Серега! Смотри, где будет по грудь - отходи в сторону, пускай пробуют!

Скоро Сереге стало по грудь, и он посторонился. Следующей была миниатюрная Света, ей в этом месте оказалось по макушку. Тык, мык. Не топчется. Попробовала всем корпусом с разбегу - и так тоже не бодается траншея. Отошла в сторону, пропустила Лену. И у нее правильная тропежка не получилась. Более-менее получалось только у рослой Оли, но с того момента прошли у девчонок всякие поползновения месить этот снег. И правда, кому они нужны, понты эти: парней-тропильщиков то хватает!

К вечеру подошли под перевал. Помню, обсуждали: снега много, перевал лавиноопасный - значит, подниматься надо утром. По описанию, на седловине должен быть карниз, но почему-то мы его не видели - подумали, за перегибом, наверное. С вечера время было, утоптали площадку, поставили палатки, а Борька организовал парней изваять в сторонке монументальную "шхельду".

6 ноября пошли на перевал. Иссык-Ата Северная, 1А. В прежнем порядке: 8 мужиков, часто меняясь, месят снег, девчонки в арьергарде.

Подъем представлял собой кулуар высотой метров 200, шириной 100. Сказать, что снега было много - значило, не сказать ничего. Его было там просто дохренища.

Первый шел с лопатой в руках. Вернее, со снежной пилой - "махалом". Просто утаптывать снег невозможно, потому что его там было выше головы. Тропильщик сначала махалом откапывал верхние слои снега, отбрасывая его в стороны и вниз, и иногда засыпая нижестоящих. Откапывал, пока не становилось по грудь.

Потом тропильщик уплотнял снег сверху махалом и руками, чтобы сделалось по пояс. Потом утаптывал коленями. Потом - уже ногами. И наконец, можно было сделать два шага.

Затем опять откопать махалом, уплотнить махалом, утоптать коленями, утоптать ногами, еще два шага. Пробив таким образом траншею шагов на 20, тропильщик отходил в сторону и уступал дорогу следующему. И дальше по кругу.

Склон был достаточно крутой. Может быть, градусов 30. Еще и по этой причине снег казался еще глубже, чем если бы он лежал горизонтально. Шнуры не разматывали: в такой траншее мы только запутались бы в них ногами.

Подъем на перевал, вид в профиль

Работа первого. Снято из траншеи снизу вверх, так что склон на фотографии завален.

Я не знаю, почему у нас была уверенность, что лавина на таком склоне не сойдет. Сейчас нам и в голову не пришло бы, что там можно подниматься. Но в то время все мы по опыту были еще, как дети, и не знали некоторых простых вещей...

Она пустила нас пробить траншею почти до самого верха. Слева на склоне прослеживался некий заснеженный гребешок, мы выбрались на него, там снега было меньше. Но перед широкой седловиной гребешок сходил на нет, склон уплощался, и снова становилось глубже. В этом месте первым шел Борька, потом Савел, потом я, за мной Валерка, остальные находились ниже на гребешке. До выполаживания оставалось, наверное, метров 30, когда кто-то из верхних подал команду "Лавина!"

Помню, что мне в том месте снега было чуть выше колена. Этот пухляк, выпавший позавчера, казался легким. Наверное, потому я подумал, что удержусь в снегу, и принялся изо всех сил упираться ледорубом в сыпушное дно. Это была ошибка. Настоящую лавину сдержать невозможно, иногда можно только успеть убежать с нее, пока она не набрала скорость (если, конечно, есть куда бежать). Снежная масса легко, как пушинку, приподняла меня, аккуратно отделила от поверхности склона и переставила в кулуар. Помню, что выше, стоя в лавине, медленно ехали Савел и Борька, но въехали ли в кулуар они, я засечь не успел.

Потом ничего не стало видно. Я вспомнил, что в книжках написано про "плавательные движения". Наверное, автор прикалывался, подумал я. Снежная масса волокла вниз по крутому склону кувырком, сопротивляться было невозможно. Когда в определенной фазе кувырка башка оказывалась на поверхности, я делал глоток воздуха, как будто выныривая из воды, сразу опять группировался и пригибал голову под крыло. Потом меня опрокидывало вверх тормашками и брякало оземь. В этот момент я произносил какое-нибудь слово, которое в тот момент приходило на ум само собой. Слово должно было быть с ударением на последнем слоге, лучше всего вообще односложным, и оканчиваться на согласную, произносимую сквозь зубы или плотно сжатые губы. Это важно, чтобы в момент произнесения не хапнуть полный рот снега, а наоборот, выплюнуть лишнее. Хорошо, что в русской матерной лексике имеется достаточное количество слов с нужной фонетикой для езды в лавинах, хватило на всю поездку...

Видимо, лавине надоело выслушивать, что о ней думают, она выплюнула меня на середине склона и ушла дальше вниз. Я сделал еще пару кувырков просто так, по инерции, после чего подумал: "А что это я, собственно? Зачем тогда у меня в руках ледоруб?" В момент отрыва лавины я ледорубом пытался задержаться, и все еще держал его "наизготовку". Я зарубился, еще раз получил по кумполу последним комком снега, и все, больше сверху ничего не ехало. Поднялся, снял рюкзак. Произнося разные слова (теперь не только односложные), стал выковыривать снег из ушей. Посмотрел наверх. Там, наверху гребешка, толпились участники и смотрели вниз. В тот момент я плоховато соображал, и в башке крутилась примитивная логика: раз все, кто был на склоне ниже меня, в лавину не попали, значит, я последний. А те, кто в момент отрыва были выше, и теперь должны быть выше. Но выше меня на склоне никого нет, значит, видимо, съехал я один. И продолжил методически выковыривать из ушей снег.

Однако смотрю, сверху все что-то кричат, жестикулируют и показывают вниз. Посмотрел сам: внизу копошатся еще двое. Интересно, что они там делают и как туда попали... Откапываются из лавины, догадался Штирлиц...

Поперекликались. Нижние двое сказали, что они там уже разобрались, помощь не нужна, сейчас начнут подниматься вверх. Я их немного подождал, и пошли к ожидающей группе все втроем. След лавины был отчетливо виден. Вынос дошел как раз до нашей площадки под перевалом, где стояли палатки, и перемел ее. Но до борькиной "шхельды" чуть-чуть не добил, и изваяние осталось невредимым. Снег с перевала сошел полностью, до камней. На глаз, метров 200 по высоте, 100 в ширину, два метра в глубину. На том участке, на котором мы только что упахивались часа три, теперь по прочищенному поднялись легко минут за 15. Выход на сам гребешок, где ждала вся группа, после схода лавины оказался очень крутой и скользкий, так что сверху нам кинули веревочку попридержаться.

Фотография от подножия после лавины. Человек посреди склона - очевидно, я. Слева на гребешке не попавшая в лавину часть группы.

После воссоединения всей группы поделились впечатлениями. Картина вырисовывалась примерно такая.

На сошедшем участке склона в момент отрыва находились четверо. Остальные девять были ниже, их лавина не задела. Валерка оказался совсем близко к краю и успел выскочить на неподвижный участок до того, как лавина набрала скорость. Кто-то говорил, что непосредственно перед отрывом резко понизилась температура и подул ветер, но что-то не верится, чтобы это могло стать спусковым механизмом в той ситуации.

Троих верхних - Борьку, Савела и меня - смело и распределило внизу в обратном порядке. Я, как уже сказал, вообще остановился посреди склона. Двое доехали до самого подножия, причем Савел оказался на поверхности, а Борьку закопало. По словам Борьки, хотя засыпало его неглубоко, пошевелиться под снегом он не мог. Подрыгал ногами, почувствовал, что они торчат на поверхности, успел подумать: "Ноги увидят - откопают", и - отключился.

Впервые оказавшись в нештатной ситуации, многие впадают в ступор и не понимают, что делать. Но у некоторых, наоборот, мысль обостряется, и они сразу начинают действовать единственно правильным образом. К счастью, именно так проявил себя Савел. Увидав рядом торчащие из-под снега ноги, он мгновенно сообразил, что где-то поблизости должна быть и голова. Вычислив путем экстраполяции, где именно она находится, Савел сразу принялся копать в нужном месте. Голова оказалась рядом, откопать удалось буквально за пару минут, и очень вовремя: по его словам, товарищ дышал, но губы уже становились синюшными.

Все трое смытых потеряли шапочки, Борька и Савел - также варежки (на мне были краги, их не стащило). У Савела с руки сорвало ледоруб и темляком расцарапало запястье. Этим потери, слава богу, и ограничились.

Злой "лавинщик" (это я) в неудобной запасной шапочке, нормальную потерял

Пока то да се, кто-то уже протоптал следы до седловины. Тропинка проходила в одном месте рядом со свежей линией отрыва двухметровой толщины. Нихрена себе - подумалось - вот как, оказывается, образуются обещанные карнизы на простых перевалах!

Выход на седловину

Сфотографировались всей группой на седловине и побежали на ту сторону. Поразило то, что в соседней долине Иссык-Аты снега практически не было. Похоже, весь этот масштабный снегопад ограничился одной долиной Бытыя. Однако теперь мы гораздо больше опасались лавин. Встречавшиеся участки снега глубиной 20 см пересекали исключительно по одному, выставив наблюдателей, с распущенными шнурами и рюкзаками на одном плече.

Группа на перевале. Слева направо стоят: Алихан, Алла, Серега, Валерка, Савел, Валька, Оля, другой Серега, я. Сидят: Лена, Света, третий Серега. Борьки нет - видимо, фотографирует.

Обратная сторона перевала: снега нет, страна контрастов...

Продолжение

Автор: Георгий Сальников

Другие статьи автора: