Возвращение Айболита

02.01.2018

Из цикла "Записки альпинистского врача."

Айболиту снился странный и цветной сон. Он стоял в костюме и с дипломатом на остановке, у начала ножа на пике 7495, и ждал трамвая, чтобы отправиться на работу, в свой госпиталь. Рядом, в ларьке "Союзпечать", продавался набор напитков "Тенгритаг", и стояли в ящике в ряд бутылки под названиями -" Шатер" три семёрки, здоровая бутыль шампанского - "Хан", коньяк - "Чапаев" , водка - "Максим Горький", а ещё там, рядом, сидела бабка и продавала соленья "на закусь".

Подошёл трамвай с конечной остановкой "Корженева", а из вагона выглядывают трезвые и злые-презлые Ашот и Ляба и орут ему, что уже сил нет его ждать, мол давай скорее залезай и поехали...

Он проснулся, принял душ, его лёгкие требовали разреженного памирского воздуха, а ноги - шекльтон. Испросив на работе отпуск, он уже через две недели нёсся с командой на восток, прямо в Фанские горы, на сборы, перед экспедицией на Памир...

Он снова видел это голубое небо, чистые, как детская слеза, озёра, арчёвый лес, кусты барбариса, тёплые, сухие и крутые горы, такое приветливое и азиатское, его любимое солнце. А тёплыми ночами, лёжа на спине, Айболит наблюдал воспетые Омаром Хайамом и Навои, крупные и яркие звёзды, какие могут быть только под Самаркандом и ему было здесь хорошо...

Ляба и Арлекин привезли с собой по ребёнку возраста Тома Сойера, мол, пусть привыкают к горам, и Айболит захватил с собой сына тоже. Объединившись, они стянули у Ашота подзорную трубу и установили её по всем правилам через озеро, на баню, замаскировали, а в женский банный день по очереди и с восторгом стали обозревать обнажённые, гибкие и по-спортивному подтянутые женские тела...

И была ещё на этих сборах Дона Флор, изящная и маленькая, непревзойдённая и знаменитая скалолазка. Она держала себя просто и непринуждённо. Улыбка у ней была обаятельна, но Ашот был непреклонен и никуда её не пускал. Айболиту же он тихо сказал, что эта хрупкая женщина совершенно уникальна, ну, как Юрий Гагарин, а если прилетит камень и покалечит её на восхождении, то будет трагедия на всю оставшуюся, а осенью первенство Союза по скалолазанию. Пусть сидит лучше на базе, а среднегорье ей для здоровья полезно...

За три года, что его не было в команде, из ходячих "барсов" остался только Арлекин. Вновь принятые люди были очень сильными технарями, делавшими по восемь-десять пятёрок "б" и одну-две шестёрки в сезон, но высотного опыта у них было мало. Выращенные на альплагерных понятиях, молчаливо презиравшие лагерную медицину, держащиеся особняком, в своих узких кружках, непонятно откуда для Айболита, поражённые "звёдной болезнью", они автоматически перенесли своё презрение и на Айболита. А приехав без медицинских карт, они цинично указали Айболиту его место.

Бушевал Худой Бык, когда был послан очень далеко. Лобастик устроил открытый скандал, а Змей-Горыныч, будучи интеллигентным учёным-гляциологом, в душе понимая правоту Айболита, тихо шипел по углам от досады.

Потом начались классические альплагерные наезды-розыгрыши типа, мы, "асы", без наркоты не ходим, так, что давай, выкладывай. Затем Поп вежливо, но настойчиво начал продавливать тему про спирт, без которого на высоте, мол, никак нельзя.

Пришлось Айболиту им в том же ключе объяснять, что нормальный и здоровый "барс" с прежней команды, до которого нынешним ещё далеко, когда был не у дел или выпивал в кругу друзей, или ублажал за скалой даму из чужой экспедиции, но никогда не тёрся возле медпункта, а "Фебус" и спирт имел свои и не побирался, как нынешние, и об этом можете справиться у Лябы, он подтвердит. С овощами.

И сбив с них немного спеси, он заявил, что выпускает их на свой страх и риск, и только на этих сборах, а на Центральный Памир все должны приехать с медкартами, без которых выпуска в высокогорную зону не будет. Детский сад кончился. И заступаться за них ни Ашот, ни Ляба не будут тоже...

* * *

Бег. Сумасшедший бег по каменистой, вверх ведущей тропе. За спиной рюкзак, а там Айболитка, завёрнутая в спальный мешок, кусок мяса и мешочек с сухарями. Лёгкие не в состоянии захватить необходимое количество воздуха, болят все межрёберные мышцы, ноги вот-вот откажутся бежать, больно скребёт высохшую гортань и трахею, на кашель нет ни сил, ни времени, всё тело болит, как будто истыкано иголками. Никогда так быстро и долго не бегал Айболит, а по рации Мона-Лиза всё время, как заведенный, вопрошает, что же ему надо делать, а Лобастик уже потерял сознание, а Айболит, имея очень скудные данные от впавшего в шок Моны-Лизы, не в состоянии определить, что же всё-таки случилось...

На двенадцатой верёвке успешный лазун и уверенный в своей безнаказанности Лобастик пошёл на риск, но, не допрыгнув до "дверной ручки", сорвался и вырвал верхний крюк. Змей Горыныч с трудом смог удержать его на втором крюке, а на маятнике его левым боком жестоко стукнуло о стену.
Вытащенный на полку, он прошептал: "Так и знал", и это были его последние слова. Потом он резко ослаб и тяжело дышал около шести часов, а потрясённый Мона-Лиза ничего не мог нормально по рации объяснить, а группа Арлекина с Айболитом в составе, за три часа уже покрыла дневной переход и, продолжая бежать, начала отхаркивать мокроту с жирными прожилками крови...

Лобастик умер к вечеру и Арлекин остановил свою группу на ночлег...

Утром, после завтрака, на сеансе связи, группа стены дала чётко понять, что спуститься без корректировки снизу не в состоянии, и Арлекин, заявив Айболиту, что тому там нечего делать, так, как на стене больше никто не собирается умирать, пошёл под стену, а затем, оценив обстановку, организовал спуск их всех на сыпуху, вместе с телом Лобастика...

Они пришли к вечеру, смертельно усталые и подавленные, приволокли Лобастика, уже завёрнутого в брезент палатки, молча завалились спать, а утром Айболит впервые в своей жизни увидел Арлекина без сил, сидевшего на сырой земле, спиной прислонившегося к скале и дремлющего...

* * *

Двое суток спустя, Лобастик лежал на столе белого с зёрнами гранита в районном отделении Судмедэкспертизы.

Айболит осматривал его мёртвое тело, одетое в красную футболку и синие, в обтяжку рейтузы, в которых было удобно лазить. На поясе был обёрнут пятиметровый конец буржуйской основной верёвки, из которого тогда делали самостраховку.

Перед Айболитом лежал прекрасно сложеный атлет, светлый шатен, выше среднего роста с хорошо развитой, мощной и неутомимой мускулатурой. Его большие голубые глаза были открыты, лицо было спокойным, как будто бы Лобастик и не умирал в муках.

Айболит вдруг подумал, что, вероятно, так выглядели северные витязи из дружины Александра Невского.

Много вскрытий видел Айболит на своём веку. Но это вскрытие он запомнил, наверное, до конца своей жизни. Мозг и внутренние органы Лобастика поражали законченностью линий и гармонией с соседними органами, показывающие слаженность всего этого могучего организма, созданного Богом для решения сложнейших задач, которые не под силу рядовому человеку.

Причина гибели была легко найдена, когда была вскрыта грудная клетка. Перелом восьми рёбер слева, без смещения и два ранения левого лёгкого, в верхней и нижней долях, видимо полученные во время удара о скалу, когда сломавшиеся рёбра воткнулись на мгновение в легочную ткань, а затем расправились и приняли опять свою выпуклую форму. Обычный человек не прожил бы более получаса, но Лобастик умирал мучительно и в удушье весь остаток этого длинного дня...

Какое-то время спустя, Айболит, после похорон, возвращался в самаркандскую базу "Артуч" в рейсовом автобусе.

Там Айболит увидел сына, держащегося доверчиво за штанину Доны Флор, которая, на время отсутствия Айболита забрала его к себе в палатку. Он был сыт, пострижен и обстиран. "Ну, мы друзья, Флор". Та обаятельно улыбнулась - "До гроба", а он уже знал от ребят, что эта изящная и с виду хрупкая статуэтка-женщина слов на ветер не бросала...

Айболит смотрел на лица этих молодых парней и думал, что на Памир уже поедет мало народу, по опыту зная, как поредела команда после гибели Ткача, а потом, после смерти Финика в лавине...

Айболит ошибся. Никто из них не ушёл. И ему это нравилось.

Испросив разрешение у Гладиатора-Гоши, Айболит открыл портфель с документами и читал альпинистские книжки, пытаясь понять, с кем он имеет сейчас дело...

Уже глубокой ночью, при свете настольной лампы, в комнате альплагерной гостиницы, он закончил читать последние записи и характеристики в книжке Змея Горыныча. На кровати крепко спал его сын, которому сейчас начал нравиться его отец. Айболит смотрел на спящего своего сына, на портфель с документами и альпинистскими книжками. Их стеновые маршруты и вершины, скорость прохождения, вызывали в нём глубокое уважение, и Айболит уже знал, что он не в состоянии оставить без врача этих беззащитных сорвиголов...

Он остался с ними, автоматически впав в немилость у начальства на работе, поставив жирный крест на своей восходящей карьере и на задуманной было диссертации.

Они быстро повзрослели, эти люди. Кончились навсегда идиотские наезды со спиртом и наркотиками, а на Памир все приехали с медкартами. И ходить они стали тоже осторожно. На пути к образованию слаженной команды был сделан первый и тяжёлый шаг. Ценой в человеческую жизнь...

Автор: Aibolit
фото из архива Грига Требисовского