Британец, генетика и другие шутки природы

01.02.2017

Из серии "Записки альпинистского врача"

Воронину Вячеславу Тихоновичу, "Снежному Барсу" №11, уникальному мастеру и капитану нашей "золотой команды" стариков, альпинисту от Бога посвящается...
Автор не берёт на себя смелость перечислить все титулы нашего Британца, потому, что пишет по памяти и просит своих товарищей по команде сделать это, если они могут.

"Ну ты, чё расселся?" Айболит сидел верхом на этом остром, больно давящим на промежность и холодном гребне. Он устал. Устал держать равновесие на этой, более, чем шеститысячной высоте. Он знал, что долго усидеть не сможет тоже, потому что будет ещё больнее.

Был роскошный памирский полдень. Солнце жарило в зените, небо было насыщенно синим, без облаков, ветра тоже не было, а этот чёртов гребень был длиною в два дня. Иногда расширялся так, что можно было поставить пару палаток, утоптав ослепительный снег, удивительно чистый, каким он бывает на этой высоте, а иногда сужался так, что нужно было идти, как канатоходцу. По обе стороны тянулись вниз крутые склоны в полтора километра, с камнями, снегом и кусками льда, каждую минуту готовыми сорваться вниз. А вокруг и далее был красавец Центральный Памир с пиками и слепящими снеговыми шапками на них и глубокими провалами между хребтов, на дне которых медленно текли посеревшие от камней и пыли потрескавшиеся ледники...

Будучи выше среднего роста и довольно массивным, Британец прямо стоял на этом участке гребня, узком и остром, как забор, ничуть не беспокоясь о равновесии, стоял на кошках, подвязанных парашютной стропой к новеньким, чёрным высотным кожаным ботинкам, верх которых прикрывали оранжевые, фирменные и целые австрийские фонарики, в чёрных хоккейных шерстяных рейтузах, стянутых под его животом простым абалаковским поясом, на котором висели два блестящих титановых карабина и в ковбойской клетчатой рубахе. На носу бумажка, а выше красовались щегольские, купленные им в Шамони лет десять назад высотные очки, а голова была покрыта чистеньким белым английским кепи. Рюкзак и ледоруб, который подпирал его небольшой, придающий ему солидный вид, животик, тоже выглядели опрятно. Выросший в бараке, как и многие, во время войны, в рабочей семье, Британец ценил хорошие вещи, и был аккуратен.

Айболит посмотрел вокруг. Никто из его товарищей на гребне верхом не сидел. Пингвин упер штычок ледоруба в гребень, а теперь сидел на головке, Работяга-Рыжий, Орёл и Казак просто стояли, опёршись на лелорубы, Ален Делон подходил ближе, собирая верёвку в кольца. У Айболита это был первый в его жизни траверс, да ещё высотный, да ещё было надо держать этот надоевший до тошноты баланс. Он встал, собрал верёвку в кольца и со вздохом опять поплёлся за Британцем...

Они делали траверс Орджоникидзе - Пионерской правды, пять"А", и вся группа должна была возвращаться, зайдя на Пионерскую Правду, кроме Британца и Алена Делона, которым нужно было продолжить траверс до Известий.

Четверо из них - Работяга-Рыжий, Казак, Орёл и Айболит закрывали этим траверсом первый разряд и получали право выхода на пять "Б"... А сейчас Британец взял Айболита себе в связку, пытаясь научить его сносной ходьбе по гребням, и не раз с усмешкой спрашивал Айболита: "Надеюсь, здесь ты падать не собираешься? А то лететь далеко, гы, гыы". "Не мечтай, Брит," - кривил в улыбке уже кровоточащие губы Айболит. Он вдыхал этот хрустально чистый, но очень сухой и разреженный воздух, ощущая в теле усталость, но размах его вдоха был достаточен для того, чтобы держать предложенный Британцем темп.

Вчера, до ночёвок за Орджоникидзе, Айболит списал вниз Вильку, который шёл плохо и валился на привалах наземь, и Вилька был зол на него, а утром, перед выходом с ночёвок, Галоген пожаловался ему на боль в верхней десне слева, и Айболит, увидев в этом месте кариесный зуб с лёгким отёком вокруг, подумал, что Галоген так и не просанировал себе полость рта перед сезоном, как требовал Айболит, и сейчас несёт на этот гребень проблему, а спуска с гребня нет, тупик, и выход только назад, по пути подъёма.
"Галогенчик, - ласково, как мог, сказал ему Айболит - дуй вниз, пока беды нет, слишком близко к мозгу".
И когда Галоген с Вилькой, целые и невредимые, появились пред светлые Ашотовские очи, тот пришёл в ярость, но наутро у Гагогена вздулась воспалительным процессом левая щека и Ашот, предусмотрительно захлопнув свой тигриный оскал, стал ждать Айболита и его отчёта уже с другим настроением.

По возвращении, ничего не подозревающий Айболит, сбросив рюкзак и первым делом осмотрев Галогена, вытащил из своего ящика малый хирургический набор и, простерилизовав его, вскрыл тому десну, выпустил гной, промыл полость и всадил хорошую дозу антибиотика в Галогеновскую задницу. Потом со вздохом налил ему сто граммов чистейшего, как слеза, спирта.
"Всё дорогуша, отбегался на этот год. Сейчас спать, рот полоскать, таблетки пить. Через два дня выходишь на кухонные работы и на рацию,"- Галоген покорно кивнул головой...

Ближе к вечеру, во время ужина, Ашот сел со своей посудой за стол напротив Айболита. "Слушай, как ты определил, что будет флюс?" "Ну, я всё-таки врач".
Крыть было нечем и Ашот сменил тему. "А что тебе понравилось на восхождении?" "Британец. Ноги, как пружины, прёт по гребню, как кошка по забору. Ни одышки, ничего, идёт, как будто с бидончиком, в ларёк за пивом. И потрясающе аккуратен. Ну, прямо генетика".

"Да,- оживился Ашот. - Ты знаешь Студенина и видел Божука, но они жестоко тренированы, а этот просто таким родился, и то, что команда стариков двадцать лет ходила и никого не похоронила - это в большей степени его заслуга". Помолчав, добавил: "Наверное, генетика, его отец воевал на Балканах, в армии Тито, и по отзывам, воевал очень хорошо."...

Все последующие дни шла напряжённая подготовка к штурму пика 7495 и у Айболита была масса дел. Нужно было ещё раз тщательно осмотреть всех предполагаемых восходителей и на стену, и по классике, если нужно, подлечить, собрать две аптечки наверх, дать в руки Алену Делону белладонну и новокаин для купирования его язвенных болей на высоте, ставить парафиновые аппликации на распухший голеностоп Шмелю, сломавшему ногу зимой по пьяному делу, долечивать Галогена, подобрать Ашоту таблетки, потому, что он никогда не спал и мучился головными болями до тех пор, пока последний участник не спустится в базовый лагерь, забросить под стену элеутерококк и витамины для основного состава, и заставить Арлекина их употреблять, а у Финика опять решать возникшую проблему с задом, и многое другое...

И в тот день, когда оба состава команд должны были быть утверждены, уже подходя к кухне, где Ашот устроил себе зал малых заседаний и решал все вопросы со стариками, прежде, чем вынести их на общий совет, Айболит услышал голос Британца, который уверял Ашота и Лябу, что Айболита он сам выучил и протестировал, и совершенно уверен, что тот спокойно пройдёт и жандармы, и нож, и спустится. Айболит вошёл. "Спасибо, Брит, я всё слышал" . "Это тебе за вылеченные задницы, за твои спуски с больными,"- усмехнулся вставая Британец.- "И не садись больше на гребень, ж...у простудишь, гы, гыы."...

Потом, когда обе команды зашли на гору без приключений и программа экспедиции была завершена полностью, а все готовили имущество к вывозу, а Арлекин с Аленом Делоном и Шмелём компоновали заброску для туристской группы Жени Рассказова, а у не спавшего уже более десяти дней Ашота, как всегда, в конце экспедиции сдали нервы, и он срывался по малейшему поводу, держа всех в напряжении, а Ляба, как всегда, его успокаивал, пришёл молодой парень, таджик, чисто и без акцента говорящий по-русски, в триконях и брезентовых рабочих штанах и куртке, сказал, что он ищет пик Коммунизма, чтобы отколоть от него кусочек. Все, как по команде, бросили свои дела, воззрившись на это чудо.

"Ты откуда?" - Британец сидел на большом камне в семейных трусах и курил козью ножку. "Я геолог, с Таджикской экспедиции". "Со второй или с третьей, гы, гыы?". Парень истории не знал и шутки не понял. Сильно постройневший за сезон Айболит взял свой мешочек, куда собрал камни с вершины для ребят на их могилы. "На, вот тебе камешек, прямо с вершины, а туда не ходи, там людоед". Парень решил, что его разыгрывают, обиделся, камень не взял, а повернулся и ушёл к леднику Федченко и к метеостанции, а вслед ему, разрядившему обстановку, доносился весёлый хохот облегчения и благодарности...

И зашёл Шмель на гору своей мечты, и была пройдена Северная стена пика 7495 по центру, прямо, и появилась та знаменитая четвёрка - первая пять "Б", первый семитысячник и пик 7495.

Это были Орёл, Казак, Работяга-Рыжий, и Айболит. Неизвестно как, но эти абсолютно разные люди после спуска почувствовали между собой невидимую связь и родство, как между близнецами. И всю оставшуюся жизнь они почему-то относились друг к другу очень бережно. Казак был безбашенным и бросил альпинизм, Орёл спустился с пика 7134 на лыжах, Работяга-Рыжий был капитаном команды, которая зашла зимой совместно со сборной СССР на пик 7495, потеряв затем, на спуске двоих, Айболит продолжал врачевать, но когда Казака убила его опухоль, они почувствовали это все и собрались втроём. Айболит, уже будучи в эмиграции, почувствовал, когда умер Работяга-Рыжий и, позже, Орёл...

Через год после того сезона родилась дочь, которая была похожа, как две капли воды, на свою прабабку. Однажды Айболит сидел на кухне, жена мыла посуду, дочь встала на сиденье своего стульчика, который был вровень со столом, а затем на спинку стула, посмеялась, похлопала в ладошки и, спустившись, села на сиденье опять.

Айболит вытер с лица пот. Похоже, Британец вколотил свои уроки ему в его генетический код. Этого свойства ещё не было в его семье. Но факт остался фактом - эта девочка имела потрясающий баланс и никогда не падала, а стояла на его, Айболита, плечах без поддержки...

Умирал Британец долго и по частям, он потерял память на восьмом, по счёту, инсульте и воображал себя в горах Чимгана. Как всегда, после очередного инсульта, семья забрала его из реанимации, потому что лечить его было не на что. У государства тоже не было средств на своего чемпиона...

Автор: Борис Абрамов (Aibolit)
Фотографии К. Минайченко