Тень Победы

Теги: Тянь-Шань | Иныльчек | пик Хан-Тенгри | пик Победа

21.07.2013

...Там снег, там столько снега,
Что если б я там не был сам,
Я б не поверил, что бывает столько снега,
Что земля не видит неба,
И звёзды не видать с вершин...
Из песни группы "Високосный год"

Предыстория

В 2005 году мы прилетели на Иныльчек. "Какая маленькая гора" – подумали про Хан, "Это не про нас" – подумали про Победу. Сходили на Хан и улетели домой. За два года хождения по высоким горам чувство собственной важности развилось настолько, что опять привело меня на Южный, летом 2007. Быстро загнув рога на подходе к штурмовому лагерю, впечатлившись моими напарниками и произнеся много нецензурных выражений, попытка восхождения на Победу автоматом перенеслась на следующий год. В 2008 мы собрались уже отличной командой, Володя Белоус и Андрей Дульский, имена, которые в представлении не нуждаются, Анрей Матченя, молодой и сильный беспредельно. Но не всё в этой жизни зависит от нашего хотения! Второй выход закончился тем, что мы на неделю застряли в пещерах лагеря 5800. Скучно, конечно же, не было, всю эту неделю, ровно каждые два часа сходила лавина и засыпала наш домик, который мы с упоением откапывали. Главное, надо было не проморгать время выхода в туалет, а то окажись снаружи во время такого "поезда", и, следующая остановка – ледник Дикий, на полтора километра по высоте ниже. Натренировавшись работать лавинной лопатой, обложив матом весь этот высотный альпинизм, мы в очередной раз вернулись в базовый лагерь ни с чем. Зато живые. Дима Греков сказал, что третий раз повезёт!

Следующий сезон 2009 года я провела на технических маршрутах, надо было отдохнуть от высоты и от волны неудач. Победа стала для меня каким-то заколдованным местом. Но, так или иначе, сидя в октябре в Бишкеке, мы с Настей приняли стратегическое решение – летом опять валить на Иныльчек. Оставался открытым вопрос команды, нам нужен был человек, который на полпути не заскучает по жене, не засобирается обратно, который бы знал гору и сам хотел на нее сходить. Так нас судьба свела с Сергеем Лавровым, одним из самых сильных высотников Казахстана, опытнейшим альпинистом и отличным парнем.

Хан

Преодоление стометровой трещины

После восхождения пять лет назад на эту гору, я поклялась себе больше не смотреть на нее с южной стороны. Слишком много человек полегло в "бутылке" под ледовыми обвалами, и главное, от тебя ничего не зависит. Два сезона я держала перед собой слово и не ходила в ту сторону. А сейчас как-то выбора особо не было. Нужна максимальная высота для акклиматизации, лезть для этого на Важу (Победу-Западную) слишком энергозатратно.

Ночью, как всегда, громыхало непонятно, что и где, мы надеялись, что это падают карнизы с Чапаева. Ведь упади они ночью, утром мы пройдем спокойно.

Вид с 5300, на Хане

На следующий день мы без особых переживаний дошли до лагеря 5300, вся "бутылка" была перекрыта огромным лавинным выносом, гораздо большим, чем в смертоносном 2004 году. Вечером традиционно наблюдали микроспасработы на гребне Хана – запоздалые буржуи позли вниз, нервно помигивая севшими светодиодниками. Брутальные гиды резво неслись им на помощь с перемычки. Начальник лагеря бодро командовал процессом на фиксированных частотах. К двум часам цирк закончился, клоуны и зрители захрапели по палаткам.

Слияние Южного Иныльчека и Звездочки

Лагерь на перемычке Хана

Вторую ночь мы провели в мульде на 5800, в смысле, в палатке, поставленной в мульде. Нависающий над головой огромный серак перестал пугать еще на прошлом восхождении. Акклиматизация проходила отлично, учитывая найденный мешок корейской жратвы и возможность меняться книжками с группой "Семь Вершин", жившей в соседней мульде. Всему хорошему пришел конец, когда на следующий день пришлось идти на 6400 со всем барахлом, периодически падая на склон от порывов ветра, который, наверное, классифицируется как "ураган". Наевшись песка со снегом, задуваемого в рот, прожумарив полкилометра древних перил выясняем, что все старания напрасны, ветер достиг своего апогея именно на площадках 6400. Палатка наша, категорически отказывается сопротивляться и пытается сломаться по всем дугам одновременно. Настя, которая пытается удержать конструкцию изнутри, чувствует приближение левитации, а заодно и полёта в сторону северной стены. Затем все втроем мы чувствуем, что светового времени у нас часа три и без лишних совещаний меняем жумар на спусковину. Вернувшись в родную мульду на 5800, вспоминаю, что сегодня мой день рождения, ну кто бы сомневался! Проклиная все на свете и договорившись с Серёгой о дне отдыха "на завтра", ложимся спать. Высота эта нас уже не "вставляет".

Десятого августа мы выдвинулись опять в сторону "вверх", идти собирались до туда, до куда хватит желания, чая в термосе и светового времени. Ну, и вышли исходя из планов, часов так в семь-восемь. Часам к четырём-пяти залезли на вершину, весело передвигаясь в толпе казахов с клиентами, ирландцев и еще кого-то. Я даже удивилась, что при моем пространственном дебилизме отлично помню весь путь, хотя ходили мы здесь пять лет назад. На этом наше проживание на Хане закончилось, ранним морозным утром следующего дня мы свалили бегом в базовый лагерь, навстречу шурпе и брутальным гидам. Из прошедшего восхождения главным выводом стало то, что ходить в альпийском стиле, без предварительной акклиматизации на семь тысяч можно, но тяжело. Но лучше один раз тяжело, чем два раза опасно, туда-сюда через "бутылку".

О главном

Победа

Вид на Хан с 5800

Пока мы лазили на Хана, двое сильных сибирских парней залезли на Победу, распечатав гору на этот сезон. Отдых в базе затянулся, в связи с налетевшей непогодой, что само по себе было вполне ожидаемо. Народ, выжидавший в штурмовом лагере, сполз обратно, кто улетел домой, кто копил силы на повторную попытку. Пытаясь максимально увеличить свои шансы на успех мероприятия, мы познакомились с такой вещью, как платный прогноз погоды. Оказывается, есть чуваки, которые собирают информацию со всех окрестных метеостанций, спутников и потом ведут сложный расчет на мощном компьютере, дают расклад по дням и высотам. Договариваться и платить надо заранее. К счастью, на леднике присутствовала группа эквадорцев, под руководством Ивана Вальехо, человека, сходившего Квест (все 14 восьмитысячников), так вот, его португальский друг был как раз таким "платным" метеорологом, поэтому надежным прогнозом Южный Иныльчек был обеспечен. Подгадав "дырку" в плохой погоде, мы отправились на покорение неприступной горной вершины, но для начала, в первый лагерь на леднике Звёздочка. Перед нами ушел Дима Павленко с клиентом и еще пара человек, на день раньше. Таким образом, наши тылы были слегка прикрыты, а то одна мысль о том, что на Победу выдвинулась команда из Сергея Лаврова с двумя девками, вызывала у начальника лагеря некоторую нервозность. Обычно женщин на эту гору стараются не брать вообще (что правильно), а если брать, то в надежном "паровозе", а у нас сложилась прямо-таки парадоксальная ситуация. Но Сергей для этого и ходил с нами на Хана в такой жесткой акклиматизационной форме, чтобы выявить все слабые места, оценить наш "потолок" и в случае чего, дать команду "езжайте девочки в пампасы и тренируйтесь дальше".

Про поход из базового лагеря в первый можно писать отдельный опус, оно того стоит! Когда попадаешь на ледник первый раз, то, кажется, что ты навсегда останешься жить в этих проклятых трещинах, если конечно не упадешь раньше со снежным мостом. Более отвратительного рельефа я лично не видела ни под одной горой. Три часа (в лучшем случае, если нет снега) разматывания вверх-вниз с регулярными попытками съехать на заднице в озеро или трещину, упавшие флажки маркировки и еще либо снег с неба, либо ужасная жара. И обязательное передвижение в связке...

Сосульки на Диком

Перила на перевале Диком

Первый лагерь находится так, чтобы его при случае не доставали лавины со стены Победы, но в то же время было не далеко да начала перил на Дикий.

Перилинг во второй лагерь – это то, чем у нас начался второй день путешествия. С целью отсечения мало подготовленных масс восходителей, в этом году он был организован на зависть спелеологам – веревка длиной 70 метров только местами касалась ледовой стенки. Сам по себе, жумаринг не особо интересен, но когда добавляется рюкзак, дело приобретает совсем иной оборот. Сначала ты вылезаешь сам, поливаемый нескончаемым потоком ледовой крошки и матов от товарища, стоящего внизу, затем вытягиваешь долбанный рюкзак, увеличивая, соответственно, оба потока. Добравшись до верхней точки перил и развалившись на солнце, мы обратили внимание на вертолёт, летающий туда-сюда, в сторону Хана. На десятичасовой связи узнали, что в районе второго лагеря упал серак, двое погибли, полячка и итальянец... Два дня назад весёлая кудрявая красотка Агнесс приходила к нам с Настей и рассказывала, как мечтает залезть на гору. Так бывает.

На 5300 на Победе

Пещера на 5800

После окончания перил начинается нудный переход по плоскотине и подъем на перевал, где расположен лагерь 5300. В принципе, ничего серьёзного, но такое ощущение, что находишься посередине огромной линзы, и весь ультрафиолет сфокусирован именно на тебе. Проходилось периодически останавливаться и опускать голову в снег, больше ничего не помогает. Во втором лагере мы не стали долго задерживаться, сварили кисель и продолжили подъем на 5800. Здесь уже не было никакой жары, только пронизывающий ледяной ветер, спасение от которого одно – пещеры. Опыт прошлого восхождения не давал мне уснуть всю ночь, каждые пять минут я ждала лавину и, не дождавшись, все равно вылезала откапывать вход от наметённого снега. Вообще, высотные экспедиции подразумевают жизнь в состоянии стопроцентной боевой готовности 24 часа в сутки. Ты должен постоянно быть готов к чему-то страшному и плохому: лавинам, обрыву перил, обвалившемуся мосту в трещину, непогоде, болезни. Нужно постоянно держать под контролем свое самочувствие, видеть то, что происходит у тебя за спиной и над головой. Даже залезая на ночь в спальник, надо четко отслеживать положение всех вещей вокруг, чтобы одеться за пару секунд и бежать, если потребуется. Старые батарейки в фонаре или потерянные варежки могут стоить жизни. Все это психологически выматывает даже больше, чем постоянный холод и гипоксия.

Ночевка на 6400

Каждые сто метров по высоте условия становятся все суровее, северная стена почти не освещается солнцем, зато открыта всем ветрам. Подъем в лагерь 6400 проходит по скалам и паре снежных полей. В этом году часть перил заменили на новые, что очень радовало, так как в 2007 передвигаться можно было исключительно свободным лазанием. Как такового лагеря 4 нет, есть небольшая площадка под камнем, куда с трудом входит две палатки. Ночевка на такой высоте никаких неприятных ощущений не доставила, огорчал только не работающий спутниковый телефон, что характерно для северных стен.

Надо четко отслеживать положение всех вещей вокруг, чтобы одеться за пару секунд и бежать, если потребуется. Старые батарейки в фонаре или потерянные варежки могут стоить жизни. Все это психологически выматывает даже больше, чем постоянный холод и гипоксия.

Район 7200

На следующий день, 19 августа, нам предстоял подъем на Важу Пшавелу, Победу Западную. Технически там ничего сложного нет, один участок вертикальных скал и дальше по твердому фирну. Последние метров сто до купола преодолеваются буквально на четырёх костях, очень уж велик риск уехать по жесткому задутому склону. Здесь я очень порадовалась, что вместо классического ледоруба у меня удобный ледовый инструмент Black Diamond, который более функционален и надежен (всем советую брать вместо ледоруба инструмент, но, это моё личное мнение). Лагерь на Важе (около 7000 метров) – понятие еще более условное, чем на 6400. Просто каждый роет пещеру, где хочет, по всему куполу, в сторону траверса. Мы с Серёгой вообще поставили палатку, Настя ушла в пещеру к сторонним восходителям. Сергей, наверное, тоже был не прочь ночевки в снежном домике, но пошел на поводу моей клаустрофобии и решил дать выспаться перед финальным рывком. Неприятным моментом было нахождение в двадцати метрах от нас прошлогодней выдутой пещеры с прошлогодним замерзшим трупом.

Выход на штурм вершины был спланирован на 5 утра, так нам предстояло идти с Важи и возвращаться обратно. Некоторые предпочитают ходить из-под Обелиска, что значительно физически легче, но опаснее, в случае возникновения непогоды. У нас главная цель была остаться живыми и здоровыми, поэтому все ставки делались на безопасность, а не на достижение вершины. Это было нашим совместным групповым решением, хотя последнее слово все равно всегда было за Сергеем.

адо четко отслеживать положение всех вещей вокруг, чтобы одеться за пару секунд и бежать, если потребуется. Старые батарейки в фонаре или потерянные варежки могут стоить жизни. Все это психологически выматывает даже больше, чем постоянный холод и гипоксия.

Обелиск

В пять утра мы не смогли даже выйти из палатки, видимости ноль. Сначала думали, что испортилась погода, но потом оказалось, что это так сильно метёт позёмка. Ветер прекратился часам к семи и в восемь мы все же выдвинулись. Траверс до Обелиска занял около полутора часов, снега не было и главной трудностью был достаточный уклон и высокие шансы уехать в Китай. На самом Верблюде, длинном пологом спуске, приходилось идти траверсом на боковых зубьях кошек, что как-то пугающе-ненадежно...

Обелиск – это скала в конце гребня, очень интересной структуры, с выдутыми карманами, и вообще, очень интересной формы. Название у нее, конечно, какое-то не оптимистичное, да и тело грузинского альпиниста, покоящееся на скальной полке у ее подножия с шестидесятых годов, радости не добавляет.

Китайская тень Победы

На траверсе. Вид на главную вершину

Настя и Серега

Вершина Победы

На вершине

От Обелиска начинается крутой подъем, сначала по скалам, потом по снегу. Перил нет, но они здесь и не нужны. Часть пути мы шли в связке, так как страховаться за выступы все же можно, а сдуру упасть не хочется. Перед выходом на вершину нужно пройти три длинных снежных взлёта и еще метров двести вдоль скального гребня. Именно эти метры, как всегда, даются с большим трудом! Что на Ленина, что на Победе, нет четко выраженной вершины, и ходят до условного тура. На восхождении нам несказанно повезло с погодой! Весь день светило солнце и было очень тепло, я пожалела, что пошла в пуховке, не взяв обычную ветрозащитную куртку. Отличная видимость позволила разглядеть китайскую сторону, с грязно-серыми пыльными ледниками и пустыней Такла-Макан на горизонте. Огромная гора разделяла пространство на два разных мира – снегов и льдов на севере, и сухих предгорий на юге. Подниматься с юга наверняка приятнее, теплее и безопаснее, но как-то исторически не сложилось. Еще мы посмотрели на Хан свысока, какой он аккуратный и маленький, почти домашняя гора. Первый раз, за все восхождения на семитысячники, у меня наворачивались слёзы, от восторга и от нереальности происходящего, это была самая главная гора в моей жизни, наверное, только с таким чувством и можно стоять на вершинах. Но я помнила про нашу главную цель – базовый лагерь, я помнила про то, что мы должны обязательно спуститься, для начала на Обелиск, потом на Важу, потом аккуратно, через все промежуточные лагеря достичь горизонтали ледника и там не упасть в трещины. Сложная задача, когда стоишь на 7439 и так не хочется делать первые шаги вниз. След в след, контролируя каждое движение, мы потихоньку сползли к нашим треккинговым палкам перед траверсом, залезли на Верблюд и повторили акробатический этюд на боковых зубьях. Очень неприятный момент, что от Обелиска до Важи все время идешь с небольшим набором высоты, после вершины это очень, знаете ли, раздражает.

Примерно на середине пути по гребню испортилась погода, не критично, но опять начало мести, и мы шли ориентируясь по внутреннему компасу Серёги, который не подвёл. Сергей побывал на вершине в третий раз, и что примечательно, все три восхождения были 20 августа. Придя в палатку на Важу, я прилегла на спальник прямо в кошках и минут десять просто дышала, стараясь выкачать из воздуха молекулы кислорода, которых здесь в три раза меньше, чем в долине. Мне ещё пришло в голову пожалеть свой несчастный организм, мысленно пообещав ему в скором времени много воды, еды и нормального атмосферного давления. Спали мы, естественно, как убитые и кое-как продрали глаза часам к семи утра. У нас был сверх план – свалить сразу в базу. Удобно идти, когда ставишь себе промежуточные планки: сначала слезть с купола Важи, потом дойти до 6400 и сдюльферять на 5800, потом час по снегу – и ты в мульде на 5300. Между 6400 и 5800 мы встретили растянувшеюся толпу человек 20. Здесь была команда Уфы, наша подруга Наталья из Риги с Андреем Фёдоровым, польская тройка и прочие отважные восходители. Мы всем искренне желали удачи, погоды и вершины. Нас все поздравляли, далеко не все – искренне. Пока мы варили очередной кисель на 5300, пошел снег, крупными мокрыми рождественскими хлопьями. Но здесь был почти рай, тепло, без ветра и с кислородом. С перевала до начала перил мы бежали бегом, так нам хотелось вниз. На перилах случился небольшой затык, в виде висячей перестёжки, но мы, к счастью, не совсем бездарны! Или просто очень хотелось в базу...

Спуск

Ночевка на Звёздочке

Я села на грязный лёд Звёздочки, достала рацию, рядом журчала вода. Жидкая. "База-Лаврову, приём! Мы на горизонтали". "База на приёме. Девки, вы молодцы! Серёга, ты герой Иныльчека! Звоню полковнику. Из-за вас весь Бишкек не спит". Полковник, это Паша Воробьёв, муж Насти, снежный барс. Теперь у них семья барсов, первая в истории. В первом лагере нас напоили чаем польские парни, с одним из них мы были на Хане. Погода ухудшалась, садился туман, но мы все же пошли в базу, ведомые мыслью о тёплой бане и кастрюле борща. Посередине ледника мы осознали глупость затеи – все маркировочные флаги упали, видимость была метров пятьдесят, и ещё смеркалось. Луч фонарика освещал в основном безумные вихри снега, от чего еще больше кружилась голова, замученная высотой и впечатлениями. Пройдя еще часок, облазив кучу ледовых канав и занырнув в лужу, мы успокоились, выбрали ровную площадку, поставили палатку, и не особо парясь по поводу мокрых спальников, уснули без задних ног. Утром мы проснулись от холода, за ночь все тучи растащило, и над нами было рассветное бледно-голубое небо. Мы были в тени Победы. Огромная, страшная, северная стена нависала, не давая солнцу ударить нам в глаза. Даже напоследок, гора дала понять, кто здесь главный. Через полтора часа мы пришли в базовый лагерь и долго стояли, обнявшись с Настей, потому что на тот момент это была наша с ней гора. На следующий день народ на Победе ждала вершина, а нас – вертолёт и жаркий берег Иссык-Куля. Не дождался.

Заключение

На следующий день началась непогода. А за ней катастрофа. Непогода в горах бывает разная, локальная и фронт. Тяжелый фронт приходит один раз в сезоне, но этого бывает достаточно. Рождественский снег к вечеру завалил наши двухметровые палатки до крыши. Люди, совершавшие восхождение, не успели вернуться на Важу и полным составом заторчали на гребне. Хорошо, у них были палатки, две или три. Но у них не было еды, спальников, сменных вещей и газа, зато было семь тысяч под ногами. А это почти смертный приговор.

Гребень Победы

Следующие двое суток снег не переставал, лагерь представлял собой лабиринт траншей, соединявших столовую и палатки. На второй день с Хана пришел эквадорец Иван Вальехо со своей компанией. Сходив на вершину и имея прогноз, ребята очень быстро сумели спуститься, и только метровый снег на леднике затормозил их на пути к дому. Опыт не пропьёшь!

На фоне развивающихся на гребне событий, моя проблема с улетающим через день самолётом в Иркутск и через два из Иркутска в Москву казалась вообще пустым местом. Я думала только о том, что на горе мои друзья и знакомые, и они умирают. А мы можем только слушать рацию и абсолютно ничем не можем им помочь. Это убивает больше всего, когда ты ничего не можешь сделать.

Через три дня непрерывного снегопада, утром 26 августа наметилась некая голубая туча (дырка в облаках) над ледником. По команде Димона, весь лагерь бросился копать яму на месте вертолётной площадки, так как на шестичасовой связи пилоты озвучили возможность выдвинуться в нашу сторону. На подготовку к эвакуации у нас было максимум сорок минут, но этого хватило и чтобы собрать баул, и отрыть место посадки. В восемь часов с Победы передали, что умер Юра, альпинист из Череповца, с ним вместе мы ходили на Коммунизма.

Страшно

Первый раз пришлось испытать ощущение от садящегося на голову вертолёта. Другого варианта не было, на небольшой площадке не спрячешься от винтов, только под брюхо. Я даже не помню, кто улетал тогда с нами, кроме Димы Павленко с клиентом, наверное, еще кто-то. Помню только ударивший в нос запах травы в Каркаре и комья снега, отваливающиеся с высотных ботинок. Так странно, красные Миллеты на зелёной траве, и заплаканная Света, менеджер Аксая. Пока мы летели, на гребне умер Кирилл, молодой уфимский мальчик.

Потом была дорога из Каркары в Бишкек, два часа сна и аэропорт Манас, задержанный рейс из Новосиба в Иркутск, Ильдар в четыре часа с букетом гербер. Спасибо ему, что я до сих пор верю, что бывают такие друзья.

Через день, смотря на проливной московский дождь, я услышала от Насти, что умер Андрей Байназаров, что народ только сегодня сняли с Победы вертолётом, сами бы они уже не спустились. Так не бывает.

Выводы

Дима Греков

Серёга Лавров

У каждого – свои. У меня, наверное, неправильные. Если до сих пор везло, это не значит, что повезёт в следующий раз. На высоте мы все медленно умираем, некоторые умирают быстро, от нас почти ничего не зависит. За что наши родственники должны все это терпеть и как они потом с этим будут жить? В сотый раз проанализировав все, что произошло на Иныльчеке в этом году, я убедилась, что нам просто повезло с погодой, с не упавшим на нас сераком на Хане, не сошедшей лавиной и не оборвавшимися перилами. Но мы точно так же были в тени Победы, просто сумели пройти по краю.

P.S. Спасибо горе Победе, родителям, Насте Черемных, Сергею Лаврову, Диме Грекову, лагерю Южный Иныльчек, нашим друзьям за то, что мечты сбываются!

Автор: Ирина Рунова
Фотографии: Ирины Руновой, Ольги Дзик, панорамное фото – Сергей Хаджинов (СПб)
Впервые опубликовано в Angara.net