На краю

В качестве вступления:
Этот текст 2007 года из времен "Литературного кружка", недолго просуществовавшего на ски ру, основным автором в котором был конечно Skipper, ну и я немножко пописывал. Конкретно этот текст создавался в два приема: до "8:05 Sunday" и после. Тогда мы со Скиппером экспериментировали с "соавторством" и сделали два совместных текста, попеременно продолжая повествование, не имея изначально основной идеи и одной концепции. Получалось наверное излишне эклектично и невпопад, но это был очень интересный опыт. Как автор Skipper конечно был на голову выше, и закончив второй текст, "Игра в жмурки", мы эксперимент с соавторством не сговариваясь прекратили.
Этот вариант текста написан полностью мной. Существует альтернативная версия, в которой вторую половину написал Skipper, и называется она "Танцы под Висячей скалой".  
[spoiler]
6:30 Saturday
Белая машина с включенными фарами остановилась у здания гостиницы построенной в стиле BAUHAUS: чистые лаконичные линии, бетон, стекло. Этим утром оно имело вид призрачной клиники для людей, которых раздражает излишняя сложность мира. Клиники, которую построили, но затем потеряли в густом тумане. Во всяком случае, сейчас, в 6 часов утра здесь ничего не говорило о присутствии людей. Из машины вышли двое, парень и девушка. У него было простое открытое честное лицо, а она была словно красивая вещица, зажатая меж змеиных колец. Таких, как она, всегда хочется рассмотреть попристальнее, не приближаясь при этом на расстояние укуса. Оглушенные внезапно обрушившейся на них тишиной, они не заметили, как остались одни. Немного постояв, парень взял сумки и зашагал к стеклянному входу. Она, помедлив, двинулась следом. С тихим шуршанием двери за ними закрылись, и опять воцарилась тишина.

***
Курорт с его трассами, подъемниками и отелями был построен совсем недавно, года два или три назад. Ему еще не довелось пережить того пика популярности, когда в высокий сезон невозможно найти номер ни в одной гостинице. Раньше здесь не было ничего, кроме агонизирующего шахтерского поселка и шахты, с ее хвостовыми отвалами, ржавыми узкоколейками и колесами подъемных машин. Сейчас же многочисленные и разнообразные склоны, оборудованные по последнему слову техники, сбегали в долину с плато Континентал, возле громады которого и приютился курорт.

***
Мы распаковались, и прилегли немного поспать. Я провалилась в сон сразу, как только голова коснулась подушки. Муж разбудил меня около двенадцати. У него был несколько расстроенный вид. Я не сразу поняла это. После ночного перелета чувствуешь себя немного ошалевшей. В ресторане он ковырял вилкой еду, но толком так и не притронулся, что на него совсем не похоже. После кофе, сказал, что звонили из Москвы, что есть покупатель на нашу квартиру, и ему надо уехать. Что он может быть, еще успеет вернуться сюда через пару дней. Но было совершенно очевидно, что он не верит в то, что это ему удастся. Наш отъезд в Канаду, который должен состояться через месяц, и ни днем больше, не оставлял возможности для маневра. Хотя мы были готовы к такому повороту событий, но все равно я ужасно расстроилась. Даже в таком девственном уголке, удача редкая птица. Мы прекрасно покатались в этот день, а вечером он упаковал вещи, вызвал такси и уехал. Я не могла оставаться одна в нашем двухкомнатном аквариуме и направилась в ресторан.

***
16:30 Saturday
Тени уже начали сливаться. Одно бесформенное пятно, доселе не знавшее покоя, вдруг остановилось, перестало играть формами и замерло в ожидании - двухместное средство передвижения зависло в 15 метрах над склоном. Креселка остановилась. Тепло. Тихо.
"Повезло", сказал он и повернулся в пол оборота к соседке. Та с картинным недоумением, широко раскрыв глаза, вопросительно наморщила лоб, невольно выдавая свое раздражение. Он отвел взгляд (тяжело смотреть против солнца, пусть и закатного), поудобнее откинулся на спинку и не смог удержаться от улыбки.
- Не волнуйтесь, скоро пустят
- А Вам, откуда знать?
Он бросил на нее короткий взгляд, - оказывается она, не отрываясь, продолжает смотреть, и, пожалуй, всерьез ждет ответа.
- Я не знаю, я верю... Не хочется здесь заночевать
- Заночевать? (глаза еще больше округлились) Меня наверху муж ждет!
Нет, она определенно не в настроении.
- Будет вам. Ваш муж, скорее всего в таком же положении, висит парой кресел выше по склону.
- Да, правда... странно, что я не подумала об этом.
- А о чем вы подумали?
Теперь пришел ее черед улыбаться, она сняла перчатку и протянула руку
- Даша
- Егор
Рука оказалась теплой и невесомой, как будто он поздоровался с солнечным зайчиком. Кресло дернулось, и плавно стало набирать cкорость.

***
Ресторан оказался таким же стеклянным и кубическим, как и все в этой гостинице. Даже стулья стеклянные. И еще... этот запах. Приятный, но очень непривычный. Вообще престранное место, надо сказать. Например, сколько потом я туда не заходила, там никогда не было музыки. Наполненная тишина. Я не знаю, как это правильно объяснить... Тихо, но звуки есть. Что-то природное, естественное, но такое... непривычное, не ресторанное. Как будто в тумане слышишь вдалеке шум реки или ветра. Если закрыть глаза - перемещаешься куда-то в горы. Но это все я заметила только потом. Тогда мне было слишком плохо, чтобы вообще что-нибудь замечать вокруг себя. Я села за дальний столик, поближе к окну и заказала коньяк. Хотелось полностью себя потерять на какое то время. Ничего не чувствовать, ничего не хотеть, ничего не ждать. Первый бокал неожиданно быстро закончился, и я заказала второй.

***
20:50 Saturday
Едва шевеля губами, она прошептала - "Все зашло уже слишком далеко". И не отдавая себе отчета, что произносит уже вслух, четко расставляя слова, повторила еще раз - "все зашло уже слишком далеко". Коньяк в бокале образовывал концентрические волны, плавно стекая с прозрачных стенок. Я никогда его не любила, но мы уже 7 лет вместе. Я два раза пыталась уйти. Говорила себе, что в третий раз я уйду навсегда. Но всегда что-то останавливало. Я всегда думала - зачем что-то менять? У меня отличный муж. Я рассматривала людей вокруг, сравнивала, и не находила никого, кто был бы лучше. Он никогда не мешал, был рядом, всегда помогал, но не был самым важным... для меня. Самым важным в моей жизни всегда был не он, не наши отношения, а что-то другое - работа, деньги, жилье, быт, увлечения... У нас нет детей. Нет, он, конечно, хотел, но... сначала мы не могли себе этого позволить, потом, когда появилась своя квартира, деньги, мы захотели хоть немного пожить в свое удовольствие. А потом... потом я стала бояться. Бояться боли, ответственности. Иногда бояться того, что ребенок навсегда меня привяжет к нему, иногда того, что муж поймет, что я его не люблю, и бросит меня с ребенком. Это тупик. Дальше так не может продолжаться. Не может. Но я не могу от него уйти... Мы связаны. Планами, знакомыми, друзьями, годами жизни. Все зашло уже слишком далеко... Какая долгая зима...

***
Это был самый обычный выходной день. Суббота. Я позволил себе утром проваляться до 10 в постели. Да и больше не хотелось, если честно. Знаете, моя берлога совсем не кажется мне уютной. Там хорошо только утром, когда стены окрашивается в теплые тона. Днем или вечером из нее просто сбежать хочется. При искусственном освещении она и вовсе кажется не жилым помещением... мастерская, какая то... по ремонту горнолыжного оборудования. Обои что ли веселенькие поклеить? До обеда съездил, закупил продукты, которые ночью предстояло на подъемнике поднять в кафе... Да! Не сказал... У меня есть кафе. Там на самом верху. Я бы, пожалуй, и жил там, если бы не было нужды каждый день мотаться за продуктами. А что, водопровод там есть, электричество, интернет... хоромы отгрохали с запасом. Еще ни разу не видел, чтобы зал и веранда наполнялись посетителями полностью. Кабинет с видом на закат и спальня с видом на восток. Что еще для счастья надо? ... Ну, так вот, закупил продукты, поставил фургон на стоянку, забрал из берлоги лыжи и поехал наверх, обедать. Ради этого я и переехал сюда. Нет, не ради обедов. Ради того чтобы можно было ежедневно кататься. Кататься столько, сколько хочешь, а не столько, сколько позволяет отпуск. Давно такая мечта была. А после развода, в Москве меня больше уже ничего не держало. Продал все лишнее барахло - квартиру, машину. Уволился с довольно денежной работы. Забрал с собой только ноут, диски, книги и лыжи... Лыжи нет, не все. Большую часть своей коллекции подарил друзьям. Оставил только три пары. Переехал сюда. Тут еще все только начиналось. Ни сколько не жалею. Уже три года прошло... Нда... А денек был - загляденье! Спустился раз пять, помог с готовкой в кафе, и поехал вниз, ужинать в новую гостиницу. Они только недавно открылась. Еще не заглядывал в их ресторан. Я хоть и занял правильное место на горе, но конкурентов все равно надо знать от и до.

***
21:00 Saturday
Ресторан носил странное для мест питания имя - OXYGEN. "Кислотники чертовы", подумал он, проходя последний отделяющий его от дверей коридор. "Не отравиться бы на ночь глядя. Еще работать". Но, зайдя в зал, понял, что беспокойство напрасно. В атмосфере ресторана неуловимо витал запах свежести. Так пахнет там, наверху, летом после грозы. Запахов пищи он не уловил. Автоматически отмечая "хорошая вытяжка, система микроклимата с регулировкой влажности и озонирование", прошел по краю зала, высматривая свободный столик. Все занято. Он еще раз обвел глазами зал, и когда уже совсем собрался уйти, наткнулся на чей-то взгляд. Она смотрела на него с тем же напряженным ожиданием, что и днем. Наверное, он бы не узнал ее, если бы она смотрела в другую сторону. Сейчас она выглядела совсем иначе, все-таки на креселке она была в шлеме и в мешковатом горнолыжном костюме. А потом он заметил одну деталь: на ее столике не было еды. Метрдотель, стоящий рядом почтительно молчал, ожидая первой фразы клиента. "Олег" - прочитал он на бэдже.
- Олег, посмотрите, вот тот столик, возле колонны у окна, дама только что пришла?
- Нет, она уже пол часа здесь.
Значит, еще не успела поесть, подумал он.
- Олег, спросите, пожалуйста, могу ли я к ней присоединиться.
Мэтр ушел, неспешно наклонился к ней и что-то спросил. Она, не отрывая взгляда, с легкой улыбкой кивнула Егору головой.
- Добрый вечер, Даша!
- Здравствуйте Егор
- Мужа так и не удалось найти?
- Он улетел
Возникла пауза.
- Что-то случилось?
- Нет, дела
Ей принесли пузатый бокал, наполненный темной янтарной жидкостью.
- Коньяк?
- Да
- А чем вы будете закусывать?
- Я не ем после шести
- И после этого вы хотите, чтобы я поверил в то, что ничего не случилось?
Сделала большой глоток. "Надо запомнить, сколько их всего будет, этот бокал - третий", подумала она, прислушиваясь к реакциям организма. Руки все еще немного мерзли, но она этого уже почти не чувствовала, только покалывание в кончиках пальцев и приятную тяжесть гладкого стекла.
- Мы приехали в прощальное путешествие. Хотели оставить о России самые яркие впечатления.
Она бросила долгий взгляд в темное окно, на огни поселка, и их отражение в водах уже вскрывшейся реки.
- Какая долгая зима...
Сделала еще один большой глоток.
- Муж поехал продавать квартиру. Через месяц мы улетаем на ПМЖ за границу.
Ее взгляд до этого направленный больше внутрь, опять остановился на нем.
Подошел официант
- Вы уже решили, что будете заказывать?
- Да
и не глядя в меню
- Угостите меня легким ужином с бокалом красного сухого. Что-нибудь быстрое.
Официант, немного помешкав, кивнул и удалился, скрипя ботинками.
- Теперь понятно. Нервничаете?
- Нет... сейчас уже нет
- Почему "сейчас уже нет"?
- Если бы я знала, что вы такой зануда, то ни за что бы...
Она рассержено оборвала фразу. Возникла пауза
Вдруг ее лицо озарила улыбка, и она примирительно протянула в его сторону свободную от бокала правую руку
- Извините, я не хотела… Вы ведь, наверное, давно здесь отдыхаете, расскажите, что здесь интересного кроме склонов и этого ресторана? Как здесь люди проводят время?
Он очередной раз удивился ее мгновенному превращению.
- Люди днем катаются, гуляют, дышат воздухом, вечером ходят по барам и дискотекам, здесь этого добра полно. Некоторые ездят к Висячей скале на рассвете, утром там красиво. Если хочется экстрима, то можно сходить в закрытую шахту, бывшие шахтеры этим промышляют - водят людей, но это запрещено, и очень опасно.
- А что там в шахте?
- Ничего. Темно и сыро.
- Зачем же туда ходят?
- Нервы пощекотать
- Я не люблю щекотки
Сказала она, и опять не смогла удержаться от улыбки.
Он хотел сказать ей что-то типа "у вас красивая улыбка", но нашел это слишком банальным, смутился и промолчал.
Она в один глоток допила содержимое бокала, и подняла руку, подзывая официанта жестом, указывающим на бокал
- Вам не станет плохо? вы же не едите ничего, спросил Егор
- Не волнуйтесь, я не буйная, а хуже мне уже не станет
"Черт!", он почувствовал досаду. Какого, спрашивается я не ушел сразу? Пьяные женщины с некоторых пор начали вызывать у него раздражение. Он встал, отсчитал нужную сумму и положил ее на матовый полупрозрачный пластик стола.
- Я, к сожалению, не рассчитал время, мне нужно через полчаса быть на подъемнике. Сожалею, что приходится уходить. Хорошего вечера!
Она посмотрела на него взглядом, которого он у ней еще не отмечал. Уже был холодно-надменный, был напряженно-внимательный, был радостный, но такого, бессмысленного и пустого - не было.
- Вставайте... Вы говорили, что приехали за яркими впечатлениями? Здесь, в ресторане сейчас вы их не получите. Пойдемте.
Она растерялась.
- На гору? Сейчас же уже темно.
- К сожалению, в светлое время на канатке не поднимают грузы. Только после того, как выключается искусственное освещение, и туристы покидают склоны. Сейчас как раз самое время, еще 40 минут и канатчики с шестикреселки уйдут. Тогда придется делать завоз завтра рано утром. Знаете, как я не люблю вставать в воскресение в шесть часов утра?

Они вышли из гостиницы молча, молча сели в машину, как будто оберегали что-то хрупкое. Такое, что может разбиться, произнеси они хоть слово.

Они еще ничего не подозревали... но дороги назад не было.

***
22:20 Saturday
Если бы не периодическое вздрагивание кресла, когда они проезжали опоры, можно было бы подумать, что они неподвижны. Замерли в лунном свете. Хмель отпустил, и теперь ей было по настоящему страшно. Зачем она здесь?
- Вы извините. Я не мог Вас там оставить наедине с бокалом. Здесь воздух другой. Не такой, как в Москве. Можно выпить очень много и не почувствовать этого... до самого утра. А утром... утром Вы проклянете все на свете.
- Я обычно не пью, - сказала она оправдывающемся тоном.
Ее ноги, слишком легкие и беззащитные, которые не оттягивали сейчас вниз тяжелые ботинки и лыжи, беспомощно скользили по обледеневшей подножке. Правой рукой она вцепилась в поручень, но это нисколько не придавало ей уверенности. Черная пустота справа-спереди, как огромная бездонная воронка тянула ее к себе. Чтобы сопротивляться ей, она подалась телом налево, прижимаясь к Егору. Ее начало колотить.
- Не смотрите вниз. Смотрите на неподвижные относительно нас предметы.
Она сделала глубокий вздох, чтобы прогнать приступ паники и, подняв голову, стала смотреть на ущербный диск луны. Дрожь понемногу стала отпускать, не исчезая при этом полностью. Егор поднял свою правую руку и тихонько обнял ее за плечи. Зажав зубами, кончики пальцев на левой перчатке, снял ее, расстегнул молнию на своей куртке, достал маленькие белые капельки наушников и протянул ей.
- Вставьте, это поможет успокоиться.
Она отпустила поручень, но луна предательски стала ускользать, и Даша вернула руку на место.
- Я не могу, - сказала она, не узнавая своего голоса.
Егор, обняв ее крепче, придвинулся к ней так близко, что она ощутила тепло его дыхания. Очень осторожно, он вложил капельки ей в уши, улыбнулся и озорно подмигнул.
- Да Вы большая трусиха!
Потом запустил правую руку себе во внутренний карман и нажал play.
Родилась музыка. Из ничего. Она именно родилась, а не зазвучала, и не заиграла. Родилась и постепенно вытеснила все, кроме желтого призрачного света. Вытеснила темную воронку бездны, вытеснила холод, страх, вытеснила необходимость что-то желать и что-то делать. Сегодняшний, вчерашний и даже завтрашний день, исчезли без остатка. Даша еще раз посмотрела на луну и закрыла глаза.

***
Егор загрузил коробки с продуктами на самодельные санки с полозьями из старых облезлых династаров, и шел впереди, натягивая веревку. Даша тоже за компанию, взялась было тянуть санки, но они ей оказались не по силам, поэтому просто шла рядом, и с интересом разглядывала лунную аллею. Невысокие деревья сгибались под тяжестью шапок снега. Накатанная лыжами, широкая тропинка в конце аллеи выводила на поле, за которым виднелся приземистый домик с крутыми скатами крыши. Когда они подошли ближе, то она поняла, что приземистым дом только кажется. Снежный сугроб начинался почти прямо от крыши, и на виду оставался только мансардный этаж. За домом сугробы отступили, и открылась чистая от снега веранда, едва освещенная маленьким фонариком под козырьком.

***
Я не помню почти ничего, из того, что было тем вечером. После подъема, когда я так ужасно испугалась, из меня как будто выпустили воздух, и как только мы добрались до домика, я упала в большое кресло и почти сразу уснула. Не проснулась даже тогда, когда Егор отнес меня на второй этаж, снял ботинки, куртку, и уложил в постель, накрыв тяжелым лоскутным одеялом. Проснулась от ослепительного солнца, пробивающегося сквозь закрытые веки. Долго лежала в постели, никак не могла понять, где я. Деревянные косые потолочные балки, бревенчатые стены, едва различимые звуки с первого этажа. Воздух свежий-свежий! Теплый, ароматный, даже вкусный... Или это мне от голода так показалось. Ужасно хотелось есть! Я спустила с кровати ноги и встала на деревянные некрашеные доски пола, нагретого солнцем. Хотелось закружиться. Я встала на цыпочки и сладко потянулась. Гулко зазвучали шаги на лестнице. "Даша! Вы проснулись? Вставайте, пойдемте завтракать!" Я дождалась, пока шаги на лестнице стихнут, и тихо спустилась вниз, а потом, поддавшись внезапному импульсу, выскользнула на веранду, залитую солнечными лучами. Набрала в руки зернистого сыпучего снега и, зажмурившись, вытерла им лицо. Дыхание перехватило. Ко лбу прилипли маленькие ледышки и стремительно таяли. По щекам потекли ручейки, а на носу и подбородке собрались капли. Хотелось закричать от резкого ощущения холода, но на крик совсем не осталось воздуха. Все лицо горело. Это всегда так, зато потом когда отдышишься, чувствуешь себя по настоящему живой, и от того еще более счастливой, чем минуту назад. Как хорошо! Внизу, долина еще была наполнена утренним сумраком и клочьями тумана, а здесь наверху, природа уже вовсю радовалась новому дню. Лицо быстро высохло, я еще немного понежилась в теплых лучах и вернулась в помещение.

***
8:05 Sunday
В большом зале кафе, было тихо и совершенно безлюдно. С кухни доносился запах кофе. Она заглянула в дверной проем, и не нашла там никого кроме Егора, который деловито орудовал сковородкой, вырядившись в смешной передник.
- Доброе утро Егор! Как вкусно пахнет! А что, здесь больше никого нет?
- Все приедут, как только заработают подъемники. Как Вы выспались?
Даша, смутившись, подумала "Так значит, мы здесь совсем одни?!"
- Спасибо! Здесь фантастически спится. Как заново родилась.
- Вот и замечательно! Там на втором этаже налево вторая дверь - ванная. Все есть: полотенца, зубные щетки, мыло, шампунь... Я сдаю второй этаж иногда, если особенно просят, поэтому держу там полный комплект. Умывайтесь и скорее спускайтесь.
Она медлила и, улыбаясь, смотрела, как Егор выливает из половника на сковородку белую густую жидкость.
- Ну что же вы стоите? Я спиной чувствую, что Вы еще здесь. Блины остынут!
Он обернулся и, улыбаясь, посмотрел ей в глаза так, что она вдруг испугалась, что может выглядеть бледной, старой и некрасивой.
- Даша, Вам сегодня еще никто не говорил, что Вы чудо как хороши?
Она покраснела...
- А Вы так любите быть первым?... Я скоро.
Обернулась, и не давая Егору времени на ответ, почти не чувствуя под собой ног, пошла к лестнице.

***
8:35 Sunday
Они сидели за небольшим деревянным столиком. Две "дымящиеся" кружки, горка блинов, несколько кувшинчиков (сметана, мед, земляничное варенье) и две глубокие толстостенные керамические тарелки.
- Извините, я не спросил, что бы Вы хотели на завтрак
- Я ужасно голодная, и к тому же очень люблю блины! Может, перейдем на ты?
- А что ты любишь еще? - лукаво улыбаясь, спросил Егор, наливая в свою тарелку сметану
- Быстрые машины, лето и когда мне не мешают есть - рассмеялась она в ответ, макая румяный блин в варенье
- Что думаешь делать сегодня?
- Не знаю, у меня еще не было времени подумать. Наверное спущусь вниз, возьму лыжи и буду кататься.
- Пойдем, прогуляемся по окрестностям? У меня есть пара лишних снегоступов, покажу тебе нечто интересное.
- Интересное? Что?
- Увидишь... Тебе обязательно понравится!
- Это далеко?
- Относительно. Если совсем не торопиться, то отсюда идти около часа. К обеду вернемся.
- Хорошо, тогда с тебя обед!
- Заметано!...

***
9:45 Sunday
Егор старался нешироко шагать, чтобы Даше было легче ступать по его следам. Корочка наста кое-где ломалась, и ноги неглубоко проваливались, вскрывая жесткими носами снегоступов ледяную глазурь. Прошло уже минут сорок, с тех пор, как они вышли из кафе, и последние десять минут звонкую тишину нарушал только скрип снега. Дашино лицо зарумянилось, она расстегнула курточку, но дышала ровно и легко. Две фигурки шли вдоль по широкому, сколь хватало глаз, немного всхолмленному белому полю. Солнце, поднявшись высоко над головами, совсем не оставило незатененных участков. Глаза слепли в ярком сиянии. Короткие тени приклеились к ногам. Ритмичные движения и однообразие, постепенно ввели их в состояние транса. Стало пропадать ощущение времени. Они переместились в другой мир. Теперь уже невозможно было представить себе наличие рядом с этим бесконечным, яростно ярким безлюдным пространством, оживленных трасс и работающих механизмов.

***
Я наконец понял, где и когда видел Дашу раньше. Это было давно. Очень давно. Лет 17 назад, еще в школе. Я возвращался в пустом пятом трамвае из кинотеатра, первый раз посмотрев "Солярис". Было очень холодно, минус 30, или что-то около того. Вагон старый, полутемный, с заиндевевшими непрозрачными окнами и ледяными коричневыми сидениями. Все что могло замерзнуть превратилось в лед. Дыхание оседало инеем на шарфе. Ехать было далеко. Я под впечатлением, которое произвел на меня фильм, ежился в пальто, боясь расплескать последние капли тепла. Через несколько остановок вошла она. Вошла и села с книжкой, напротив, в трех метрах, через проход, под уцелевшую лампочку. В тот же момент, я перестал ощущать холод. Внутреннюю плотину прорвало, и меня всего залило теплой приятной парализующей волной. Я не мог ни встать, ни промолвить ни слова. И не хотел. Я хотел только одного - видеть ее лицо. Чтобы стучали колеса на стыках, она читала, а я не сводил с нее глаз. Она же сидела, увлеченная своей книжкой, и не замечала ничего вокруг, а потом вдруг встала, и выбежала на очередной остановке.

***
10:25 Sunday
Еще через 15 минут мы вышли к скалистому краю. Внезапно появился ветер, и стало холодно. Пространство искривилось. Белое поле продолжилось где-то внизу ровной травой тайги, в котором змеей петляли кольца реки. Казалось, что можно сесть на каменный порог, опустить в этот газон ноги, и пощекотать пятки. Мы стояли молча, Егор держал меня за руку. Я боюсь высоты. Когда я выхожу на балкон нашего 17 этажа, то всегда крепко держусь за перила. Мне кажется, что высота живая, она притягивает меня, кружит голову, ждет, когда я повернусь к ней спиной, чтобы украсть. Но здесь, странное дело, я не чувствовала ничего подобного. Рассудок отказывался верить в ЭТУ высоту. В тихом восторге и благоговении мы долго стояли на краю, вслушиваясь в окружающее и в себя самих.
- О чем ты думаешь? Спросил Егор.
- Разве можно о чем-нибудь думать, когда ты ЭТО видишь в первый раз?
- Да... пожалуй
- А ты о чем-нибудь думаешь?
- О том, что наконец-то я в полной мере счастлив здесь, на краю.
- Ты часто сюда приходишь?
- Нет очень редко. После того, как я попал сюда первый раз, я был всего три раза, в разные времена года. Кстати, сейчас, весной, лучше всего.
- А почему наконец-то?
- Потому что, если я попадаю сюда один, то мне не с кем это разделить. Счастье не полное. А если я здесь с тем, кто не разделяет моего восторга, то он как будто ворует у меня счастье.
- Почему тогда ты не водишь сюда экскурсии? В группе всегда бы нашлось немало людей, кто был бы очарован не меньше меня?
- Это слишком интимное для меня место, чтобы делить его со всеми подряд.
- Ты поэтому не женат?
Он удивленно повернулся ко мне.
- Почему, поэтому?
- Хочешь поделиться кусочком своего мира, но не можешь найти с кем, а если и находишь, то боишься, что придется заплатить за эту попытку разочарованием.
Егор развеселился.
- Ну ты даешь! Пойдем обратно! Это слишком серьезная тема, чтобы обсуждать ее на голодный желудок.
- Ты не хочешь говорить?
- Я приберегаю такие темы для долгих зимних вечеров, когда непогода стучит в окно.
Он задумался, и после недлинной паузы добавил:
- Я знаю, это всего лишь отговорка. Главное, наверное, в том, что я не хочу здесь обсуждать серьезные темы. Здесь я чувствую себя песчинкой, осознавшей масштаб пустыни и свое в ней место. Любые проблемы и достижения, здесь, на краю становятся незначительными, несущественными. Любая серьезная беседа о личных проблемах здесь просто невозможна. Ты разве не чувствуешь то же самое?
Я смутилась.
- Ты прав...
Я подошла к скалистому выступу, встала в шаге от бездны, вытянула вперед ладони и закрыла глаза. Да, это правда, когда говорят, что если выключить один из органов чувств, то другие становятся более восприимчивыми. Кожей я ощущала ласковые прикосновения холодных потоков снизу и солнечных из снежной пустыни. Услышала их старый разговор на давно забытом древнем языке. Они не замечали меня, как и я не замечаю снежинку, упавшую на рукав. Им не было до меня никакого дела. Меня для них просто нет. Меня нет для миллиона миллионов других явлений и людей. Меня почти совсем нет. Ничто не изменится, если я внезапно исчезну, упаду с этого обрыва... Вдруг я очень живо представила себе шаг, еще один, невесомость и ужасно быстро приближающуюся камни. Закрытые глаза наполнились слезами. Плечи сами задергались, а руки опустились. Егор взял меня за плечи, повернул меня к себе и что-то говорил, но я его не слышала. Я открыла глаза, увидела его лицо, шевелящиеся губы, но не могла остановиться, слезы сами набухали каплями на ресницах и стекали по щекам. Тогда он притянул меня к себе, обнял и стал гладить по волосам, как маленькую девочку, которая расстроилась оттого, что случайно порвала любимое платье. Через некоторое время я услышала - "Все пройдет, все будет хорошо!", и волна жалости к себе захлестнула меня еще один раз. Потом, в конец опустошенная, я села на камень и постаралась улыбнуться. Вышло, наверное, у меня не очень. Но Егор улыбнулся и протянул мне руку
- Вставай принцесса. Как ты относишься к сырному фондю на обед?
- Сегодня - замечательно. А из какого сыра ты его делаешь?
- Смесь трех сортов - колбасный, дружба и любительский, произнес он, едва сдерживаясь от того, чтобы не расхохотаться в полный голос.
- Не бойся, что-что, а фондю у нас не хуже, чем в свиссландии. Только, чур, если кусочек хлеба, сорвется с вилки, тебе придется согласиться отведать со мной вечером местного смородинового вина.
- Раз так, тогда я утоплю целую булку!
Мы надели снегоступы и неторопливо отправились в обратный путь, через ослепительно-белую пустыню.

***
Неделю спустя
12:30 Saturday
Сначала я не понимала, что же это такое со мной происходит. Я как будто поднялась в воздух над окружающем и, наконец-то увидела все резко, отчетливо, в красках. Не могу сказать, что меня раньше что-то смущало в моем мироощущении, но сейчас я как бы перешла на другой уровень. Снег приобрел цвет и вкус, асфальт стал рельефным, пахнущим нефтью и приключениями, пружинящим под каблуками и связывающим разные миры. В моем мире поселилось множество разных ветерочков: колючих и ласковых, утренних свежих и вчерашних грустных, настойчиво заигрывающих и просто проходящих мимо. Они принесли с собой тысячи лиц и историй. Все окружающее приобрело значение. Моя память внезапно сбросила пыльное покрывало и оказалась невероятно цепкой. Цепкой и емкой. Я помню каждое мгновение произошедшее со мной в течение этой недели. (Она посмотрела в иллюминатор, на белые клочья облаков, так похожих на обычный для Тая утренний молочный туман) Да, каждое, удивительно ярко…
Даша устало откинулась на спинку кресла, закрыла воспаленные глаза и прошептала – «Какая долгая зима!»

***
Три недели спустя
22:00 Saturday
Снег в поселке растаял. Пахло теплым ветром и молодой зеленью. Сполохи закатного солнца уже отгуляли по вершинам, и луна вступила в полные права. К канатке подъехала машина. Стройный мужчина, лениво перешучиваясь со знакомыми канатчиками, загружал на длинное кресло ящики.
- Егор, скажи, ты никогда в школе не ездил на пятом трамвае?
Спросила молодая женщина, щелкнув дверью красной селики.
- Какой трамвай?... Егор?... А-а, Вы наверное думали что я Игорь!
- А где Егор? То есть Игорь?
- Уехал.
- Как уехал?
- Навсегда.
- Куда?
- Не сказал. Да похоже, он и сам не знал куда поедет.
- Может телефон родственников какой есть? Ну как-то с ним можно связаться?
- Не было у него родственников…
Женщина сделала шаг вперед, как будто хотела убедиться своими глазами, что она обозналась. Оступилась, едва не упав, села в темную машину, и еще долго не включала свет. Потом машина отъехала.
- Ну вот как сказать всем этим женщинам, что нет больше Егора? Схоронили. Три недели уж скоро будет. Разбился Егорка на лыжах. Вот про кого бы никогда не подумал…

и финал номер 2, для тех кто не приемлет насилия над виртуальными персонажами:



***
Три недели спустя.
Снег в поселке растаял. Пахло теплым ветром и молодой зеленью. Сполохи закатного солнца еще гуляли по вершинам, когда Егор приехал к подъемнику. Его ждала привычная работе - заброска продуктов в кафе. Он носил ящики и лениво перешучивался с знакомыми канатчиками, когда его окликнул такой желанный и родной голос.
- Егор, скажи, ты никогда в школе не ездил на пятом трамвае?