Мои первые зимние горы

29.04.2022 В конце декабря 2010-го поехал я на новогодние альпсборы Юры Ермачека в Туюк-Су.
Все как обычно: разбивка на отделения, открытие сборов, скальные занятия... Я же попал в отделение к одному из лучших инструкторов, Славе. Помимо меня в нашем отделении было еще несколько человек, все из Москвы, и у всех, включая меня, чуть-чуть недозакрытый 2 разряд.

После занятий мы собрали снарягу, взяли палатку, еды и газа на неделю и пошли наверх, на Альпинград (3600 м). Меня Слава не жалел, мол, нужно гонять и тренировать. Поэтому на меня сгрузили большую часть барахла.

Поначалу я, как обычно, было, даже убежал вперед. Но ближе к концу подъёма силы стали покидать меня. Слава и остальные меня догнали.

Слава:

– Толик, блин, ты ни на что не годишься! Даже мы тебя догнали! Какой ты нахрен спортсмен! Так, сейчас слушай меня, вот тебе шмат сала, чтобы всё съел прямо сейчас! Это у тебя калории просто кончились!

Я съел сало. И вправду, дури у меня стало немерено!

Поднявшись на Альпинград и поставив палатку, мы решили не терять время и в этот же день поднялись на Пионер по 1Б. На следующий день отправились на ледовое занятие. Подошли к ледовому склону. Это был хороший, зимний, «бутылочный» лед. Я надел систему, кошки, каску.

И тут мне Слава говорит:

– Так, Толян, сейчас поднимаешься в три такта, метров на пятьдесят, потом разворачиваешься и солдатиком вниз!
– Со страховкой же?
– Какая нахрен страховка?! Так!
– Ну Слава, а если я сорвусь?
– Знаешь, что, Толян, кто не умеет ходить ногами, будет ходить на костылях! По такому рельефу ты должен уметь ходить без страховки!

Потом, видя, что я очкую, Слава решил меня успокоить и подбодрить: «Если будешь срываться, ты можешь попробовать выбежать! Просто очень быстро переставляй ноги, это может помочь!».
После этого занятия всё отделение ушло вниз, остались на Альпинграде только мы со Славой. На следующий день в планах было восхождение.

Уже вечером к нам в палатку зашёл какой-то тип. Слава был рад его видеть, сказал, что это его старый знакомый. У старого знакомого с собой была литруха коньяка. Дальше мы сидели в «канченджанге» втроём. Посередине работала газовая горелка, стояло сало, нарезанное на кусочки, и литруха. Мне не наливали, пили вдвоем, я только смотрел и иногда ел сало.

В какой-то момент, когда они были уже достаточно пьяны, Слава сказал: «Да у нас же есть газовая лампа, а мы тут сидим как лохи с горелкой!».
С этими словами Слава достал газовую лампу, накрутил на новый «ковеевский» баллон и… И она не зажглась. На что Слава решил, что просто газ в баллоне замерз, и решил всё это погреть на горелке.

Мне сразу идея не понравилась.

Далее Слава одной рукой держал лампу с накрученным баллоном над горелкой, другой разливал коньяк и рассказывал анекдоты, закусывая салом. Возможно, у меня как у Ванги был дар предвидения, я ясно чувствовал, что сейчас что-то может произойти. Но что? Я на всякий случай вжался в угол палатки и закрыл голову руками.

В какой-то момент я не выдержал и сказал:

– Слава, убери, взорвётся!
– Толик, ты если не знаешь нихрена, лучше молчи! У баллона специально дно вогнутое. Это для того, чтобы при избыточном давлении плавно выгибаться. Пока оно даже не начало!

Минут через десять произошло нечто странное! Я услышал очень громкий хлопок, затем шум в ушах, и темнота! Включив фонарь, я сначала увидел сало на своей брови. Потом еще сало, размазанное повсюду. У Славы рука, та, что держала лампу, была в крови. Голова Славы в ярости произнесла: «Толик, какого ... ты меня не остановил!». Мы достали аптеку, но в ней был только лейкопластырь. Мы примотали к руке лейкопластырем чайный пакетик и всё зажило, но позже!

А где же лампа? В потолке нашей полубочи я увидел ровное, круглое отверстие. Она ушла от нас на небеса...

Наутро Славин друг пошел вниз, а мы вдвоём пошли на восхождение на Амангельды по двойке бэ. Маршрут представлял из себя подход по сыпухе и одна вертикальная, скальная веревка, выводящая на вершину. Когда мы подошли под стенку, погода совсем испортилась, была сильная метель и мороз. Ещё на подходе мы сильно перемёрзли. Дальше достаем снарягу, я одеваюсь.

– Толик, сейчас быстро надевай скальники и лезь наверх. Там меняешь записку и вниз!

Я надел скальники и быстро полез, но метров через пять сорвался и воткнулся в сугроб.

– Толик, блин, толку от того, что ты на скалодром ходишь! Нихрена не лезешь! Давай, попробуй правее!
Полез правее и тоже соскользнула нога, опять в сугроб!

До этого я не знал, что ничто так классно не скользит, как скальные туфли на заснеженных и покрытых инеем скалах. После второй попытки я уже не чувствовал пальцев на ногах...

В конечном итоге мы пошли вниз, праздновать Новый год. 31 декабря было, однако! Спустились вниз, все достали алкоголь и начали праздновать. Все, кроме меня, мне было не до веселья. Во-первых, меня коробило то, что я не залез гору. Во-вторых, мне одному нельзя было пить, совсем. Слава запретил. Сказал, что если я выпью хоть сколько-то, то он во мне разочаруется и станет относиться как ко всем. Он сразу, ещё перед сборами сказал, что меня будит дрючить по полной.

Днём позже мы благополучно в составе всего отделения из лагеря сходили на Октябрёнок по 3А и спустились вниз...

Шестого числа снова всем отделением пошли в лагерь под Пионер. На этот раз цель была сходить на Пионер по 3Б. Маршрут представлял собой три сложные, почти вертикальные верёвки вначале, потом долаз. К вечеру поднялись, заночевали...

Утром Слава будит меня и говорит: «Толик, давай сейчас сначала вдвоём пойдём. Их пока не будем дёргать из палатки, чтобы не мёрзли. Веревки две пролезем, потом поорём, они подойдут и начнут жумарить!».

Так и сделали.
Подошли под стену, достали снарягу. В этот день было достаточно холодно (примерно -20), но при этом солнечно и безветренно. Стена была сухая.
Я надел скальники и полез. Примерно раз в 10 метров я повисал на точке и по несколько минут отогревал руки. Так я пролез первую веревку и повесил перила.

Через некоторое время на станцию подошел Слава и сказал: «Дай я это, пролезу сам следующую веревку, молодость вспомню!».

Так и сделали.
Слава надел мои скальники и полез.
Вторая верёвка шла по диагонали налево и куда-то за перегиб. Минут этак через двадцать я слышу: «Перила готовы!». Ну и начинаю жумарить.

Но! Когда я подошел к станции, то никого не увидел. То есть Славы на ней не было! Я посмотрел со стены вниз – вдруг он улетел, ну или выбежал… Внизу тоже никого. Что делать??? Непонятно!
Шло время, я висел на станции. Часа через полтора я почувствовал, как у меня промеж ног что-то зашевелилось. То были перила...

Снизу на жумаре ко мне по перилам подошла девочка Катя.
Катя мне пояснила: «К нам в палатку пришел Слава, весь злой, и сказал, чтобы мы шли жумарить. Он пришел к нам по сугробам в скальных туфлях, кажется у него ноги замерзли!»
Как оказалось, если от станции уйти траверсом влево, метров на пять, то можно выйти на спусковой кулуар. Что Слава и сделал, так как не мог докричаться до народа в палатке.
Дальше восхождение пошло относительно по плану.

Вечером, после горы, мы все забурились в палатку и легли спать. Всё было не так уж плохо, как хотелось бы. Но! Слава громко произнёс:

– Толик! У нас села рация, ещё в обед! Там, наверное, уже спасотряд формируют! А ну-ка давай, беги вниз, скажи, что все нормально!
– Почему опять я?
– Ну тебе же это все больше всех надо! Ты этой горой второй разряд сегодня закрыл! Давай — беги!!!

Я собрал вещи, включил фонарь и побежал вниз. Я бежал, как только мог быстро. Ведь где-то там на встречу уже идёт спасотряд.

Внизу врываюсь в домик, а там... Стол накрыт, бутылки с алкоголем. Все сидят, а Юра какой-то тост произносит.

Я его перебиваю:

– Юра! Я хотел сказать…
– Садись за стол, мы как раз Рождество празднуем!
– Что?!

Чей-то голос слева: «Да садись уже, бухаем, Христос воскрес!».

Автор: Анатолий Сыщиков, Екатеринбург